как на севере области, где я был недавно в командировке. Там горы пугали непроходимыми болотами, полусгнившими березами и поваленными соснами. Тут же лес радовал, успокаивал сказочным видом, светлым отражением в озере, уместившим в себе и прозрачное весеннее небо, и голубые горы. Мой следственный опыт, однако, подсказывал, что нередко под светлой озёрной гладью на поверку оказывается губительная болотная ряска. Да я и не собирался здесь открывать купальный сезон. Мне надо было лишь ковырнуть одного человечка, скромного на вид труженика, который вполне может оказаться матёрым убийцей.
Берсенёва я нашёл быстро. Увидев меня, он не удивился, словно давно ждал следователя. Занятия своего плотник, однако, не бросил, продолжал подколачивать свежевыструганную доску.
– Ишь какой умелый и расторопный мастер! – насмешливо покачал головой Корнеев. На этот раз он не плёлся, как обычно, за мной, а чуть ли не оленем скакал впереди, словно ведомый предчувствием скорой развязки. – У меня так три недели ламинат стелил. Ровно неделю на одну комнату. С бесконечными перекурами да опозданиями. Всё вынюхивал чего-то, приглядывался. Думаю, он просто, господин следователь, боится смотреть вам в глаза. Вот и не отрывается от работы. Шуганите-ка его, допросите-ка с пристрастием! Чую, рыльце-то у него в пушку!
Однако я не спешил отрывать Берсенёва от работы. Задавая вопросы, внимательно следил за ним. Человек производил или ловко пытался произвести впечатление хорошего плотника. На моих глазах, отвечая на вопросы, он мимоходом установил на недавно выстроенной веранде красивые перила из жёлтой, как только что взбитое масло, липы. Аромат свежей древесины напомнил детство. Взгляд невольно остановился на валявшейся скрученной стружке. Волнующий, как хорошие женские духи, тонкий запах древесины пробудил вдруг во мне желание поднять с земли стружку и спрятать в кармане. Берсенёв перехватил мой взгляд и замолчал. Видать, ждал, поддамся ли я первому импульсу или же задушу свой душевный порыв.
– Вы заметили? – воскликнул обрадовано Корнеев. – Стоило вам спросить про деньги, как он тут же замолк, сбился. Тот ещё ловчила! А денежки-то как любит! Втридорога содрал с нас за свою халтуру!
Тем не менее плотник если и отрывался от работы, отвечая на очередной вопрос, то потом неизменно к ней возвращался.
– О деньгах я с Корнеевым не говорил, – пояснял Берсенёв. – Все денежные расчеты по работе производятся на фирме. У нас всегда так. А как по-другому? Я же не частник. Конфликтов между нами не было. К работе моей он претензий не имел. Да и какие они могли быть? Дело своё я знаю. Смотрела и принимала работу его супруга. А самого Корнеева я видел редко. Да можно сказать, и не видел. Так, один-два раза. Обратил внимание, приходил и уходил он всегда с шумом. Никогда не раздевался и не разувался. Так, прямо в башмаках, по новым полам топал из комнаты
