Мачилов, конечно, еще можете выйти из Круга, но предупреждаю Вас… – покачал пальцем создатель, переходя на официальный тон.
– Я пошутил, продолжайте! – взвизгнул Володя.
– То-то, смотри у меня! – создатель, как кошка, потянулся в креслах.
– Пойдете? – осторожно спросил заблудший Мачилов.
– Из дому гоните?
– Поздновато уже, темно, осень… – Моча старался спрятать искаженное страхом лицо.
– Ах, поэтому? – Гарри встал и закурил сигарету.
– Видите ли, Гарри, мои уже спать ложатся, – залебезил Моча. – Просто…
– Все будет очень непросто! – неторопливо докурив и бросив окурок на тарелку Мочи с недоеденным салатом, Наркизов тихо удалился.
С приездом из колхоза двух членов Круга – Тассова и Шутягина – дело завертелось веселее. Создатель навестил Тассова в его общаговской комнатенке, которую тот делил на пару с музыкантом из «Омерзения» Стасом Хаминым. Бас-гитарист Хамин, невысокий крепыш с ярко рыжей бородкой, долго не хотел покидать комнаты, ссылаясь на какие-то конспекты, которые он должен был переписать до утра. Ни уговоры Тассова, повредившего ногу и не могшего самостоятельно выйти к Гарри, ни тонкие намеки Наркизова так и не помогли. Тогда создатель, разозленный неуместной задержкой, был вынужден просто вытолкать в шею Хамина из его же комнаты с предложением подучить конспекты на кухне.
– А вы, однако, не теряетесь, Наркизов! – воскликнул потрясенный Рома.
– Было б перед кем! – сказал, отрясая испачканные руки, создатель. – Скотина этот ваш рыжий музыкант, честно сказать.
– Да уж, есть немного! Так о чем же Вы хотели со мной побеседовать?
– О деле, Рома о нашем деле…
– А вот, уважаемый Гарри Всеволодович, попрошу без фамильярности…
– Понял! я понял, – усмехнулся создатель. – Держим дистанцию по жизни?
– Сходятся cразу только родственные души, – поучительно заметил Тассов, – а мы с вами…
– Мы с вами, как Раскольников со Свидреном, не так ли?
– Почти что так…
– Ну, так что же? – создатель уселся на стул возле постели Тассова и закинул ногу на ногу.
– Просто можно и нужно уважать свободу других! – Тассов удобнее устроился в постели, выставив, как весомый аргумент, краешек своей перебинтованной ноги из-под одеяла.
– Зачем же ее уважать? – Гарри явно наслаждался беседой.
– Как это зачем? Чтоб не нарушали вашей собственной…
– И как же это связано? – создатель подождал ответа и продолжил свою мысль. – Вы вот можете всю жизнь уважать других, но ничего, кроме презрения, от них не дождаться. Другие же, гораздо ниже вас, всю жизнь унижают собратьев и заслуживают "вечную память" потомков, разве нет?!
– Достоевщина в чистом виде… – махнул Тасс рукою.
– Закон, конечно, следует блюсти, но людишек при этом тиранить! – создатель не среагировал на замечание Тассова.
– Нет, Наркизов,
