увидит два последних жирных отрезка пунктира памяти Мэгги о тех страницах ее жизни, которые она с корнем вырвала из печальной повести своей юности.
Итак…
Альпы
Так совпало, что как раз в это время Мэгги сообщили о том, что умерла ее мать. Миссис Чарлтон вызвала ее к себе и выразила на удивление искренние соболезнования. Мэгги никогда не была близка с матерью, но какими слабыми бы ни были природные узы, их разрыв всегда отдается болью. Может быть, как в случае Мэгги, ты вдруг ощущаешь, что теперь в мире ты одна, больше нет никого, с кем у тебя была бы кровная связь. А это ведет к мыслям и о собственной бренности…
Через день в пансион пришел адвокат в черном котелке, в костюме с иголочки, в сверкающих туфлях, с кожаным портфелем. Мэгги встретилась с ним в кабинете миссис Чарлтон и в ее присутствии. Адвокат достал из портфеля папку; из папки извлек несколько бумаг; разложил их на столе перед Мэгги. Все это он проделал не торопясь, с достоинством, точными, почти механическими движениями.
Мэгги заглянула в бумаги, но, прочитав пару первых длинных предложений, полных неизвестных ей слов, поняла только, что ничего не поняла, и подняла глаза на адвоката.
– Это завещание Вашей матушки, – с готовностью, ничуть не удивившись, будто ожидая именно такой реакции, принялся объяснять, в чем дело, адвокат. Надо сказать, и речь его вряд ли могла быть послужить образчиком ясности. Редкая фраза адвоката представляла собой просто утверждение; в основном, это были утверждения, отягощенные какими-то «при условии, что…», «только если…», «исключительно при соблюдении…», какими-то поясняющими (а на самом деле только запутывающими) дополнительными оборотами, какими-то терминами, которым он тут же давал новые определения, и становилось непонятно, зачем вообще надо было употреблять этот термин; кроме того, каждый новый термин с сопровождающим его определением отдалял начало предложения от его окончания, так что, когда адвокат все-таки заканчивал очередную фразу, Мэгги уже забывала, с чего та началась, и смысл целого вновь и бесследно ускользал от нее. Но и эта реакция, как видно, адвокату была не внове. Поэтому, исполнив долг, невзирая на то, что оценить его подвиг девочка была не в состоянии (он с надеждой покосился на миссис Чарлтон, чье лицо было непроницаемо), он вдруг изменился как по мановению волшебной палочки: лицо приняло человеческий облик, черты смягчились, и он просто сказал: – Вам причитается…
Сумма была не так чтобы очень большой, но и не совсем маленькой. Мэгги подписала в нужных местах, миссис Чарлтон поставила свой элегантный росчерк в качестве свидетеля. Адвокат сообщил, что согласно воле усопшей, «то есть Вашей матушки» (пояснение для Мэгги), опекуном Мэгги до ее совершеннолетия, «то есть на год», назначается миссис Чарлтон (адвокат улыбнулся одним ртом). После этого адвокат собрал бумаги и откланялся.
Миссис Чарлтон еще раз выразила Мэгги свои (уже более холодные) соболезнования и добавила:
– Мэгги, я знаю, что сейчас в твоей жизни очень непростой период и не по одной причине. –
