посмотрел на едва подрагивающую голову солдата. Фильтры только что надетого шлема не успели очистить воздух, и слабое дыхание бойца оставляло легкую испарину на внутренней поверхности лицевого щитка.
– Нет, – амбал приложился к фляге и не отрывался от нее секунд десять. – Интоксикация у него уже закончилась. – Капитан перевел дух. – Он только что заснул. Первый час сон всегда тяжелый, потом дыхание выравнивается. – Порфирьев вновь приложился к фляге.
– Только что заснул? – Антон ощутил, что не чувствует характерного дискомфорта в области шеи: – То есть ты не ставил нам укрепляющие капельницы?
– Их всего на два раза осталось, – ответил амбал. – Мы сейчас не на поверхности, здесь условия не такие опасные, как там. Лучше поберечь. Кто знает, как все дальше сложится. Как из сортира вернешься, начинай воду обеззараживать. Химия на ящике с продовольствием разложена. Баллоны с водой возле печки. По пять таблеток на баллон. Через две минуты баллон тщательно протрясти и оставить еще на три. Потом разливай по флягам. Наполняй все, которые есть.
– О’кей, – Овечкин поковылял к ширме санузла, косясь на в третий раз прикладывающегося к фляге Порфирьева. Как он так долго пьет? Фляги же стандартные, и Антон осушил свою за один присест! А он третий раз пьет, и каждый раз подолгу. Кто-то из военных, кажется лейтенант, уже как-то спрашивал Порфирьева об этом. Амбал ответил, мол, при сильной жажде надо пить медленно и маленькими глотками. Чтобы психика успела ощутить, что страдающий от дегидратации организм получает влагу. Для этого во время питья необходимо максимально пропускать воду через язык и обильно смачивать слизистые рта, а не просто судорожно глотать. Именно через слизистые вода всасывается в организм в первые секунды, и нервная система это ощущает. Усвоение воды из желудка происходит значительно позже.
Конечно, Антон не физиолог, может, в теории все действительно так. Но сдается ему, что на практике все гораздо проще. Просто у Порфирьева интоксикация заканчивается за два часа. А у остальных – за шесть. Даже у самого Антона, развившего лучшую из всех адаптацию к антираду, интоксикация длится три с половиной часа. Короче, Порфирьев через два часа уже на ногах, и никто в это время его не контролирует. Он просто пьет, сколько хочет, вот и весь секрет. А к тому моменту, когда все оклемались, жажда его уже не мучит, и можно сколько угодно пить медленно и маленькими глотками, публике напоказ! Потому что, когда тебя мучит истинная жажда, тебе не до изысков и супергеройских кривляний! Будешь хватать ртом воду так, что вернувшийся из каравана верблюд позавидует! И не надо тут рассказывать армейские байки про силу воли и прочее суперменство.
Вернувшись из туалета, Овечкин принялся за исполнение полученного от амбала приказа, попутно наполнив себе флягу качественной водой. Возящийся с людьми Порфирьев вроде не заметил этого или заметил, но против не был. Это вселило в Антона некий заряд оптимизма. Все-таки иметь адаптацию –
