ползала под одежду. Спотыкаясь, я падала, руки тонули в темной жиже. Отчаявшись отыскать дорогу домой, я стала кричать. Я звала на помощь так громко… Никто не отзывался, никто меня не слышал!
И, когда темнота, сгустившись, начала забираться внутрь меня, проникая в охрипшее горло… Я проснулась! И, продолжая кричать во сне, в реальности не услышала собственный голос. Мой рассудок, уже освобожденный от сонных пут, рвался наружу. Тогда, как тело, придавленное к кровати, не желало просыпаться. Из приоткрытого рта, вместо отчаянного крика, доносился слабый хрип. На секунду я подумала, что умерла! Но, в следующее мгновение очнулась, с глубоким вдохом, вновь обретая способность говорить. Так, словно моя душа вернулась обратно, в тело.
Я списала ночной кошмар на усталость. И лишь потом, намного позже, задумалась, был ли он предвестником того страшного события?
Следующим утром раздался телефонный звонок…
Глава 2
Я узнал о случившемся от Аньки. Она позвонила прямо в разгар рабочего совещания. Телефон вибрировал на столе, и я сбился, перечисляя финансовые итоги месяца. Стараясь не беспокоить меня на работе, она оставляла короткие сообщения. На сей же раз телефон не унимался!
– Андрей, продолжи! – обратился я к напарнику.
Я вышел, раздраженный её настойчивостью. «Ну что такого могло случиться?».
– Да! – сурово ответил я.
– Артём! – воскликнула Анька и шмыгнула носом, – Машка! Она умерла!
Я уперся ладонью в стену, кивком ответил на приветствие коллеги, и обрушил свой гнев на жену:
– Ты че несёшь? Сдурела совсем? Ань! Опять сериалов насмотрелась?
– Это ты сдурел! – кажется, она была на грани истерики, – Такими вещами не шутят! Артём! Приезжай скорее!
«Такими вещами не шутят», – мысленно согласился я, и, не теряя время на выяснение причин, отправился домой. Я, как мог, справлялся с волнением! «Главное – доехать до дома», – твердил я себе, сбавляя скорость на поворотах.
Однако, заглушая внутренний голос, отчетливее других, пульсировала мысль. И только сила воли останавливала моё намерение, минуя дом, отправиться прямиком… к Нинке.
Глава 3
Каждый переживает горе по-своему. Страдание – это субъективно! К примеру, мама утратила рассудок. Сидя на краю дивана, она вяло смотрела в одну точку, игнорируя любые попытки «достучаться» и, точно маятник, качалась из стороны в сторону. Ну, по крайней мере, у нее был дядь Вадик. И это – то единственное, чему я была рада! Мне хватало собственного безумства, чтобы разбираться ещё и с маминым.
Слёзы, что обычно появлялись по первому зову, теперь куда-то исчезли. По натуре плакса, я могла разреветься, услышав грустную песню. «Меньше пописаешь», – говорила Машка, когда я, в сотый раз, взахлеб рыдала над печальным финалом «Титаника». Тем более странным было моё тогдашнее состояние! Меня словно заморозили. Не чувствуя ни боли, ни страха, я, точно привидение, передвигалась из комнаты в комнату, по дороге собирая соболезнования.
Наш дом заполонили какие-то люди, половину из которых я не знала. Но почти все они знали меня! Со стороны мое равнодушие объясняли действием седативных. В действительности же, я не принимала ничего. Вокруг царили боль и страдание, а я, стыдясь своего спокойствия, смотрела в окно. Где в деревянной кормушке воробьи дрались, пытаясь раздобыть кусочек получше…
Вообразить себе Машку, лежащую в гробу, я не могла бы даже в самых жутких фантазиях. А потому предпочитала думать, что там… пусто. Но гроб был закрытым вовсе не поэтому. Просто то, что осталось от моей сестры, не принято показывать публике. Симпатичный милиционер сказал, что ей не было больно. Все случилось быстро! Мгновенно. Всего лишь секунда, и груда металла сплющила закрытых внутри людей, прожевала, и выбросила наружу.
Глава 4
– Спасибо, сын! – хмуро бросил отец, принимая у меня из рук стакан с водой. Который по счету…
– Может быть, врача вызвать? – предложил я, глядя на пустой, лишенный признаков жизни, взгляд мачехи.
Папа вздохнул и присел рядом с ней. Он не бросит её! Я знал. Для него, как и для меня, «и в горе, и в радости» – это были не просто слова. А потому, я отправился на поиски Нины. Отыскать её, маленькую, одетую в чёрное, в этой толпе скорбящих людей, было не просто.
Я до последнего не верил, что это правда. Что Машка разбилась насмерть. И, если даже мне, лишенному кровного родства с ней, было так больно. То, что говорить о Нинке…
Я нашел ее на кухне. Она стояла у задней двери, прислонившись лбом к стеклу. От её горячего дыхания на глянцевой поверхности образовалось мутное облачко. Тихо, боясь напугать, я подошёл, остановился в двух шагах от неё. Черный свитер с горлом, как вторая
