к спасению, начала вызывать во мне сомнения. Меня всю передергивало, когда они ставили перед собранием единственного среди них обращенного еврея и заявляли, что он нашел путь к спасению: «Принял Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя».
А как же миллионы других людей, спрашивала я, которые о Христе и не слышали? Или не поклоняются ему? Как же буддисты? Мусульмане? Даосы? Индуисты? Как же евреи, чья система верований опережает христианскую на тысячу с лишним лет?
Миллионы людей сохраняют древние верования, и Иисус не является их частью.
«Как же быть с ними?» – спрашивала я. «Они попадут в ад. А мы должны их спасти», – отвечали мне баптисты.
Мое сердце противилось этому. И я покинула Баптистскую церковь, едва стала достаточно взрослой, и еще шутила при этом, что вернусь только в сосновом гробу.
«Надо же, как в воду глядела», – думаю я теперь.
После школы я выбрала колледж подальше от дома, в Университете Северной Каролины, в Чапел-Хилл. Потом училась за границей, в Швейцарии. Защитила магистерскую диссертацию по международным отношениям и прошла практику при Организации Объединенных Наций.
И все это оплачивали мои родители, которые сами не путешествовали и не понимали моей страсти к перемене мест.
Я избаловалась. После колледжа я пришла к папе и сказала, что если он оплатит мне поездку вокруг света, то я потом найду работу и отдам ему долг. Он ответил: «Сьюзен, по-моему, у тебя в голове какая-то путаница. Путешествие – это награда за труд».
Так что до тридцати лет я только и делала, что выгадывала возможности ездить по миру и жить за рубежом. Платила за все сама. И отдалилась от моих родителей не только физически, но и духовно.
Даже когда у нас с Джоном родились дети и мы осели в Южной Флориде, между родителями и мной пролегало больше миль, чем между их и нашим домом.
В 2007-м, за два года до первых симптомов БАС, я вырвалась на уик-энд в Майами с двумя мамиными сестрами, Сью и Рамоной. Эта поездка была организована втайне от Теи, которая изошла бы на мыло, если бы узнала, ведь она страшно боялась, что мы начнем перемывать ей кости. Эти сестры Дамианос – которые, кстати, похожи друг на друга как две капли воды – погрязли в мелких дрязгах. Бывало, поцапавшись из-за какой-нибудь чепухи, они не разговаривали друг с другом годами.
Первое, что я сказала им, едва мы прибыли в Майами, это: «Я ничего не говорю о Тее. И вы тоже».
Можете быть уверены, не прошло и пары минут, как две сестрицы о ней и заговорили. И, как уже не раз бывало раньше, я подумала: «Угораздило же меня вляпаться в этот сумасшедший клан с их вечными разборками!»
Когда я вернулась домой, в почтовом ящике у меня лежало письмо. Его прислал социальный работник из Общества детских домов во Флориде. Оно гласило: «Если вы Сьюзен Спенсер, родившаяся 28 декабря 1966 года, пожалуйста, свяжитесь со мной. У меня есть для вас важная информация».
Я знала, что это будет.
На следующий день я позвонила:
– Да. Это я. Меня усыновили
