объяснений спросил у адвоката его старый друг-соперник. – Со своим адвокатским удостоверением, конечно.
– Нет проблем. В какой райотдел ехать-то?
– Октябрьский.
– А что случилось?
– Долго рассказывать – не по телефону. Приезжай, на месте все узнаешь.
…– Ты куда? – Не открывая глаз и не отрывая головы от подушки, сонно поинтересовалась жена, разбуженная шумными движениями тяжелого Мишиного тела.
– По работе, срочно вызывают!
– А-а-а…. Ключи от квартиры не забудь захватить…. – Она так и не открыла глаз.
В Октябрьском районном отделе внутренних дел Новосибирска дежурный внимательно изучил адвокатское удостоверение Михаила, нехотя и, как показалось, оттого очень долго ходил куда-то. Наконец, он вернулся с задержанным. На запястьях Романа плотно сидели наручники, а лицо его представляло живое воплощение невысказанного удивления и напрасно нанесенной обиды.
– Певзнер, проходите! – Услышал, наконец, адвокат.
Роман долго и поначалу довольно сбивчиво рассказывал Михаилу о том, что произошло позавчера вечером и что случилось потом, после того, как в дом к Чаркину неожиданно нагрянули оперативники. Миша наклонился могучим телом вперед, сцепил перед собой пальцы, опустил голову. Он слушал старого друга почти не перебивая, изредка задавая уточняющие вопросы. Из сбивчивого рассказа бывшего самбиста вырисовывалась следующая ситуация.
Поздним вечером, в тот день, когда патруль подобрал погибшего парня и оперативники допросили, взяли пробы с одежды и обуви и отпустили Чаркина, у кого-то очень опытного и умного, но совершенно не отягощенного моральными принципами, в голове родился вопрос: а зачем терять кучу времени, искать настоящего убийцу, которого, к тому же никто, кроме Романа Чаркина, не видел? Зачем вешать на отдел еще один «темняк», снижать процент по раскрываемости особо тяжких преступлений (а он и без того мог быть выше!), когда решение проблемы раскрываемости данного конкретного преступления лежит на поверхности?
Решение пришло быстро. Оперативники еще раз внимательно прочитали протокол осмотра места преступления и нашли, наконец, ту «зацепку», за которую они собирались теперь «зацепить» бывшего десантника.
Поначалу разговор у Романа с оперативниками шел трудно. Чаркин ни в какую не собирался брать вину на себя, решительно стоял на своем: не убивал. Напоминал на том, что была проведена экспертиза.
Экспертиза показала, что на одежде и обуви Романа нет следов крови или других веществ, подтверждавших его контакт с погибшим.
Вот тогда-то опера и решились применить «зацепочку».
«При осмотре тела погибшего, – сказал ему один из оперов, – в кармане потерпевшего мы нашли половинку кирпича. Если ты возьмешь вину на себя, то сидеть тебе не придется. Скажешь, что потерпевший бросился на тебя с кирпичом. Тебе пришлось
