и тружениками на своей земле. Когда-то евреи были храбрыми и воинственными и в древнем мире подавали примеры мужества. Такими они должны стать снова. Возродите нас. Дайте нам нашу землю, верните ее. Вы все можете. Вы самый богатый человек на свете».
Ротшильд развел руками. Он только что предоставил правительству Великобритании заем в четыре миллиона фунтов на покрытие военных убытков.
– А как это для евреев? – воскликнул он, рассказывая об этом.
«По-нашему это, кажется, чуть ли не сорок миллионов рублей», – подумал Сибирцев.
У евреев нет прав даже в Англии при этом. Ротшильду близок ли призыв раввина? Или ему не до этого? Или со временем он надеется найти сильных и верных союзников в англичанах, заслужив их благодарность, зная, что один в поле не воин.
Ротшильд сказал, что доволен своими сыновьями, но его выводит из себя племянник: нахал, каких свет не видал, не дает прохода горничным и служанкам, всех хватает и щиплет.
– Такой негодяй! Сегодня я застал его в коридоре, где шла уборка, он схватил девицу. Увидя меня, – что бы вы думали? – он выпустил ее, но не смутился… Он мне, своему дяде, подмигнул, словно товарищу по безобразиям. Я с утра не могу прийти в себя, не могу найти места и не могу молчать! Я молчу… Но я кричу! Я его вышлю к просветителю в Гамбург. Пусть его просвещает… Не думайте, что он дурачок. Он математик, вундеркинд. Но нахал. Хватает этих пуританок…
– А что будет, если у него появятся большие деньги? – с негодованием продолжал Ротшильд. – Женщины всегда остаются женщинами, а деньги деньгами. Французы говорят… что в каждой женщине живет… Что вы думаете об этом? – спросил он Сибирцева.
– Я стараюсь не держать при себе больших денег, – учтиво ответил Алексей, помня уроки японцев.
– Банкирская фирма должна быть чиста, как кристалл. Деньги, как чистая кровь в здоровом организме. Этот нахал развалит любую фирму. Я найду на него управу! Не поможет раввин – пошлю в Америку. Там они говорят: не все ли равно нам, вокруг какого столба объединяться? Вы говорите, что в Гонконге познакомились с банкиром Берроузом?
– Впервые – на борту «Паухатана» в порту Симода…
Ротшильд, слушая рассказ Алексея, скривил левую половину лица в брезгливую гримасу, в то время как правая оставалась британски холодна и правый глаз смотрел зорко – и это было ясней любых характеристик Сайлесу.
Банкир любезно отпустил посетителей.
– Ротшильд большой шутник, – сказал Эванс, выходя из банка.
– Он любит анекдоты?
– Другому нашему банкиру, а не ему предлагают открыть отделение банка в Петербурге. Племянник Ротшильда! Его может и не быть! Ротшильда можно понять. Ротшильд содержит государство, а будет избран в парламент без права занять в нем место.
– Царь имеет дела с парижским Ротшильдом, который, кстати, содержит отделения в портах Китая.
Ясно, что Эванс свой человек у банкира. Эванс всегда был стоек, как мальчики, которых изображает Диккенс.
– Ротшильд говорил
