вид, что там ничего не создано и значительного не совершено, и он признавал открытие и отдавал должное открывателю, но признавал им лишь Казакевича… Ко времени ли все это?
Петр Васильевич и сам сух и жёсток и не склонен к сентиментам, знает службу и штабы. Но не желает, чтобы его путали и сбивали с толку.
– В Соединенных Штатах, ваше высокопревосходительство, мне пришлось слышать, что у всех великих открывателей одна судьба, как и у их открытий. Первое мнение общества при известии о совершенном открытии – что открытия никакого не было, что все это давно известно и не ново и такого открытия не может быть. Спустя время общество составляет новое мнение, что открытие было, но не имеет значения. Спустя годы – третье, и уже окончательное, мнение: открытие сделано, имеет значение, но не он открыл. У нас могут придумать, желая скомпрометировать персону открывателя, еще и четвертое колено в степенях почетного призвания: открытие сделано, но незаконно.
Вид Врангеля достойный. Он обнаруживает, что не принял на свой счет, пустил мимо ушей.
Все, что можно оговорить в Петербурге о делах такой далекой новой окраины, было оговорено. Точнее, сделали вид, что решили, так как оба знали, что, отсюда глядя и рассуждая здесь, решить ничего нельзя. Как говаривал в молодости Фердичка, «новоиспеченный» молодой контр-адмирал отправился восвояси.
«Все же он не таков, какой там нужен, – полагал Врангель, – каким должен быть там губернатор и командующий эскадрой! Это все не то, что надо».
Глава 8. Долгожданная встреча с Верой
Заслышав шаги на террасе, вышла Вера, с тяжелой светлой косой, а за ней Наташа, тоньше сестры и еще свежей, в узких очках, посаженных на кончик носа, словно чтобы скрыть привлекательность; палец зажат в книге – видимо, читала вслух.
Такая коса у Веры, вот вырастила! Одета совсем просто, уж очень по-домашнему, не ждала или из суеверия не желая принаряжаться, мол, вдруг что-то будет не так. Жучка тявкнула разок и смутилась, завизжала радостно – видно, узнала.
– Что у вас дом пустой? – с деланой дутостью молвил Алексей, а брови его поползли вверх и щеки расплылись в глупой радости.
– Алешка! – вырвалось у Веры, прочитавшей его чувства с первого взгляда.
– Три года, тебе девятнадцать лет, какая красавица стала! А была как цыпленок.
Вера приняла из его рук букет роз, отдала сестре и так охватила Алексея, что повисла на руках.
– Что ты принес такие колючки, – насмешливо сказала Наташа, – ты же не признавал цветов!
– Нигилисточка моя, – поцеловал ее в щеку Алексей. – Краличка червённая…
– Ты нам изменил? – хмурясь сказала Наташа, повернулась и ушла за водой.
– Пойдем в сад! – ласково молвила Вера. Он такой вызревший, сильный, настоящий мужчина, покоритель всех морей и океанов. – О-о, Лешка! Это же ты! Но как не ты…
– И это ты! И как не ты!.. Слушай,
