мужчину, – перебивая громко и заплетающимся детским голосом сказала сестра, – а потом, – и она сделала страшное лицо, – этот с носилок ушел своими ногами, а его жена держала под руку. Но он не говорил ничего, а я его даже за штаны дернула, а он ни слова не сказал, – засмеялась девчонка, улыбаясь тремя своими зубами.
Дубрава сглотнула от страха, предчувствуя недоброе. Послушница оглянулась, посмотрела на громадную яблоню, которая уже отцвела, ту самую, которую Снега вылечила, и с тех пор она давала великолепные яблоки, золотистые, на диво большие. Она медленно встала, взяла свою ношу, и не спеша стала подниматься по всходу, стараясь не скрипеть половицами. Шаг за шагом, опираясь на перила, и дверь в горницу была открыта, так что и свет падал через бычий пузырь на окне. Дубрава положила лукошко, и не скрипнув дверью, тихо вошла. В кресле сидела высокая незнакомая девушка, с белыми волосами, и одежда на ней была Снеги.
– Ты кто! – крикнула послушница, вынимая кинжал из ножен на поясе, – что чужую одежу надела!
Дубрава, держа дареный кинжал, поигрывая ручкой, думала про себя, что нет, воровку сильно бить не станет, а передаст Оре, а там как сама решит. Но откуда чужие здесь? Собаки не лаяли, дети не видели никого, кроме посетителей. И холодный пот потек по спине послушницы, липкий страх сковал руки и ноги, и изо рта с трудом вырвалось:
– Ты кто, – лишь слабый шепот вырвался из ее высохших уст.
– Это же я…
Смерть Снегурочки, и пропажа ее тела
Увидев лицо сидевшей девушки, послушница страшно закричала, и выронив кинжал, опрометью побежала прочь из дома Оры. Страх придал силы ее ногам, да она и так неплохо бегала в детстве, подруги с трудом ее догоняли в детских играх. Она неслась, как олень от зимних голодных волков, не разбирая дороги, через кусты, до селения, и без устали так добралась до ограды дома Бора, волхва гуннов. Дубрава задыхалась после такого бега, и еще хватая воздух широко раскрытым ртом, в изнеможении оперлась о забор, и стала стучать девичьим кулачком в калитку дома ведуна, да так, что костяшки отбила. Залаяли собаки, заскрипела дверь дома, и вскоре послушница, все еще дрожавшая от страха, наконец услышала шум открываемой калитки.
– Кто здесь? – строго спросил один из послушников, другой держал в руке, правда опущенной, булаву.
– Дубрава я, – назвалась девица, – к Бору, по делу срочному.
– Говори давай, мы передадим, – сказали отроки, но тут раздались сильные, гулкие шаги, и удары посоха о землю, и подошел хозяин дома.
– Здравствуй, дитятко. Что случилось? – привычно уверенным голосом сказал волхв гостье.
– Лучше один на один скажу, – почти не открывая рта, проговорила послушница, – так лучше будет, почтеный.
Бор подумал, и махнул головой, соглашаясь, и повел девушку в сад, и усадил на скамью, стоящую среди яблонь.
– Ну, говори, – сказал он нетерпеливым тихим голосом, – что случилось, чего боишься?
– Эльга
