Будем отвечать.
Ваня послушно стащил с полки толстенный том в кожаном переплете.
«Трафаретник», собственно, и содержал трафареты писем на все случаи жизни. Обновлялся он раз в десять лет, этого хватало.
Высочайшие письма, письма вышестоящим, нижестоящим, девушкам, мужчинам, на все случаи жизни – от назначения тайной встречи до прошения о помиловании. Мало ли что?
Мало ли как?
Обращаться к людям тоже уметь надо. Обороты можно вставлять и свои, а вот канва…
Милостивый государь или там Ваше Императорское Величество…
На это письмо мне надо ответить самой. А еще…
– Вань, будь человеком, пошли Петьку за модисткой. Мне нужно, чтобы завтра с утра мое платье было уже готово.
Ваня только вздохнул.
– Сейчас пошлю.
И вышел. А я вцепилась в лист бумаги. Так, сначала начерно.
«Ваше Императорское Величество!
Для меня огромная честь…»
Да уж. Щас описаюсь. Только вот не знаю, то ли от счастья, то ли от нервов?
Портниха прибыла к вечеру, осознала грандиозность предстоящей затеи – и ахнула.
– Да вы что! Я же не успею! Мария Ивановна, помилуйте!
Я вздохнула.
– А надо успеть, сами понимаете.
Тетка задумалась.
Минут пятнадцать охов, ахов и вздохов – и мы перешли от страданий к пожеланиям. Да не так там и много надо было, я знала, что именно хочу, а мадам знала, как это надо сделать.
И сделает. Завтра, к полудню.
Поймите меня правильно, я могу ко двору хоть в трусах на подтяжках прийти, меня не колышет. Подозреваю, и императору плевать будет. Но!
В шахматы играют по шахматным правилам. А если начнешь играть в покер как в дурака, то дурак там будет один. В зеркале.
Э-эх…
Утро ознаменовалось прибытием Благовещенского.
Александр Викторович протянул мне букет полевых цветов, сунул мелким коробку с пирожными (лично проверял, не отравлено) и достал две погремушки. Посложнее – для Нила, попроще для Андрюшки.
– Мария Ивановна… – Мне поцеловали ручку и улыбнулись. – Как ваши дела?
– Замечательно, – рассеянно ответила я. А потом меня осенило. – Александр Викторович, а вы сегодня свободны?
– Да. Что случилось, Мария Ивановна?
– Алябьев случился. Симеон Михайлович, – честно отчиталась я. И рассказала о вчерашнем происшествии.
Благовещенский сжал кулаки.
– Стервятники.
– Их тоже понять можно… наверное, – махнула я рукой. – Просто я не собираюсь этим заниматься. А вот побеседовать придется. Не хотите послушать?
– Мария Ивановна, – смутился Благовещенский. – Я ведь вам не родственник. То есть… вы поймите, я рад буду помочь…
– Нет-нет, – махнула я рукой. – Не в том дело. Сережа, мой муж, такую возможность предусмотрел. В стене гостиной есть
