всё стихло.
Я не спал ни минуты, размышляя о том, что возможно, совершил самую большую ошибку в своей жизни. Потом, спустя много лет, я наделаю ещё уйму ошибок, пострашнее этой. Но тогда она казалась мне фатальной!
Глава 36
В ту ночь я не сомкнула глаз, пытаясь понять, что произошло.
Мы просто шли, взявшись за руки, как вдруг из зарослей выскочила горстка парней, одетых в темное. Один схватил меня и держал крепко, пока остальные били Ромку. Силы были не равны! Будь он хоть трижды спортсменом, противостоять целой ораве разъярённых парней…
Но зачем? Кому это было нужно? Я предлагала им забрать всё: сумочку, золотые серьги, только бы они оставили нас в покое. Они не взяли… Они не взяли!
Наутро я позвонила Ромке. Трубку взяла его мать.
– Рома не хочет ни с кем говорить, – сообщила она.
– Теть Ир, это я, Нина! – обратилась я к женщине, которая была так приветлива со мной.
– Нина, с тобой особенно, – ровным тоном произнесла она, – не звони сюда больше.
Я слушала короткие гудки. Пока в мой воспалённый мозг не закралась одна смутная догадка. Они что-то сказали ему! Угрожали?
«Нужно узнать!», – твёрдо решила я, желая отправиться прямиком к нему домой.
Я вылетела из комнаты пулей, и на пороге едва не сбила Артёма. Он выглядел не лучше меня! Красные, точно у кролика, глаза – последствия бессонной ночи.
Минуя его, я помчалась дальше…
Но, не добежав до ступенек, обернулась.
Артём стоял в дверях, глядя мне вслед. Я облизнула губы, медленно, точно боясь спугнуть его, приблизилась почти вплотную.
– Это ты? – не сводя глаз с брата, сказала я.
Он не ответил, только кадык на шее нервно дёрнулся.
– Это ты? – повторила я, глядя ему прямо в глаза.
«Почему он молчит? Ну почему?».
Вместо ответа Артём повернулся, зашёл в свою спальню, и закрыл дверь прямо у меня перед носом…
Я не пошла к Ромке, и, когда он избегал меня в школе, не пыталась выяснить, в чём дело. А, может быть, просто боялась услышать правду? Не хотела верить! «Переживу», – решила я, – «нужно только дождаться окончания учебного года».
Артём сильно изменился. В его облике появилось что-то дикое, первобытно-опасное. Или мне так казалось? Мы почти не виделись с ним. Он уходил утром и возвращался затемно.
Но однажды, в субботу, сидя с чашкой кофе на веранде, я заметила его на турнике. Он подтягивался, так просто и легко! Касаясь подбородком железной перекладины. На плече, прежде худощавом, где теперь, вполне заметными стали результаты его трудов, красовался рисунок. Издалека было сложно разглядеть, что именно он изображал. И была ли татуировка настоящей? При каждом подъеме рисунок приходил в движение, и точно жил собственной жизнью.
Он все подтягивался, и подтягивался… А я машинально принялась считать: «семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…».
Он уехал сразу после выпускного. Так и не сказав
