йдёт восточная звезда,
И холодом к себе поманит,
Как будто тёмная вода.
Сегодня кельтские народы
Царицу сватают на трон,
И клятвой золотой короны
Обряд быть должен завершён.
На алтаре лежит, сверкая,
Ушедших предков старый меч,
Сегодня ночью жалкой жертве
Он должен голову отсечь.
Над строем воинов суровых
Не слышно пения и слов,
Лишь танцы всполохов багровых
На лицах в свете факелов.
Колдуют мудрые друиды
Во тьме, над древним алтарём,
А духи пляшут панихиды
В дыму над жертвенным костром.
В восторге жрицы молодые
Одежды скинули к ногам
И вознесли молитвы злые
Сатирам, бесам и Богам.
Блестят под тусклым лунным светом
Их обнажённые тела,
В шелка и золото одета,
Царица вдруг к ним подошла.
Все люди сразу поклонились
Её небесной красоте,
И имя древнее «Сивилла»
Она сейчас взяла себе.
II
Тот час же из лесной утробы
Раздался дикий громкий вой,
И закружились хороводы
Вокруг царицы молодой.
Покорный одному лишь Богу,
К Сивилле старый Маг идёт,
Одной рукой поднял корону,
Другой, священный меч берёт.
Лишь в ночь великих коронаций
Маг появляется всегда,
Тогда, когда на трон свой кельты
Возносят нового царя.
И, подойдя, промолвил старец:
– Воздем корону на тебя,
Как только кровью обагрится
Твоя прекрасная рука.
Сивилла встала на колени
И меч из рук его взяла,
И заклинание Бога Смерти,
Закрыв глаза, произнесла.
Едва уста её сомкнулись,
Два воина жертву подвели.
Она лишь только оглянулась,
И сердце дрогнуло в груди.
Пред ней стоял совсем ребёнок,
Всего от силы лет пяти,
Глаза потухли отрешённо,
И слёзы по щекам текли.
III
Сивилла поднялась с коленей
И тут же к жертве подошла,
Без колебаний и сомнений
Свой меч священный подняла.
Все звуки сразу же затихли,
И в наступившей тишине
Лишь было слышно, как поленья
Трещат на жертвенном огне.
Клинок холодный и бездушный
Сверкает в зареве костров,
Добру и состраданью чуждый,
На жертву рухнуть был готов.
Но неожиданно Сивилла,
Увидела его глаза,
И столько в них страданья было,
Что дрогнула её рука.
Над мальчиком она стояла,
Пытаясь трепет превозмочь,
И тут же взгляд его узнала –
Так на неё глядела дочь.
– Не буду
