отпустит, и тогда всё будет кончено. Я выдержу всё, что он захочет со мной сотворить, ведь рано или поздно он сам поплатится за свои содеянные поступки. Вот только я ещё не знала, кто он такой, не знала того, что его боится сама смерть.
Я вышла из комнаты и увидела женщину около шкафа. Зульфия выбирала мне наряд на завтрак. Она нарядила меня в нежно-голубое платье и сделала красивую косу, куда вплела живые цветы.
Вот так же много лет назад меня собирала в школу бабушка. Она расчёсывала меня и заплетала косы. Я до сих пор чувствую, как её нежные руки гладят мою голову и проговаривают: «Ты самый красивый цветок на этой земле».
Когда я спустилась в столовую, мужчина уже сидел за столом в своей чёрной, как уголь, одежде. Я сидела напротив него и смотрела на него, не сводя своего взгляда. Он не только выглядел как зверь, но он и ел как зверь. Казалось, что он сейчас разорвёт кусок мяса и проглотит его. В каждом его движении проскальзывала резкость и грубость.
Посмотрела на его ровно подстриженную бороду и сразу вспомнила Толика. Никогда не любила, когда у мужчин не только борода, но и хотя бы небольшая щетина. Она казалась мне чем-то грязным и противным, и я всегда заставляла мужа её начисто сбривать.
– Ешь, – проговорил он, не глядя на меня.
– Не буду.
Мне и правда кусок в горло не лез. Как здесь можно было есть? Как?
Мужчина вытер рот салфеткой, скомкал её и бросил возле своей тарелки. Резко встал, так, что чуть стул не отлетел из-под него.
– Пока не сожрёшь всё, из столовой не выйдешь.
Он ушёл. А у меня в голове только и крутилось его «сожрёшь всё». Он мне приказывал, будто собаке, которая бегала у него во дворе. Он считает меня своим животным, с которым продолжает играть.
Хотелось доказать ему, что он не всесилен. Да, он может брать моё тело силой, при этом не заботясь о том, что я чувствую, но он не сможет запихнуть в меня силой кусок своей еды. Хотелось начать голодовку или какой-нибудь митинг, чтобы он понял, что не все ему подчиняются, но мой страх брал надо мной вверх, отчего при виде мужчины все мысли и уверенность пропадали в одно мгновение.
Прошло уже несколько часов, а в столовую так никто и не зашёл. Я встала со стула, на котором просидела всё это время, и пошла к выходу, но, как только дёрнула дверь, передо мной возник охранник.
– Простите, я не могу вас выпустить.
Охранник ни разу не взглянул на меня, он смотрел в пол. Хорошо их, видимо, всех выдрессировали.
– Но я хочу выйти.
В голове возникла мысль, что после этих слов я должна ещё и притопнуть, но я сдержалась, чтобы не выглядеть глупо, как маленький ребёнок.
– Хозяин не велел вас выпускать, пока вы не съедите завтрак.
После его слов я рассмеялась в голос:
– У нас что, Средневековье? Он не хозяин, а псих. Долбанутый на всю голову псих. Видимо, его в детстве много роняли и мало ловили! – закричала я на мужчину, произнося свою речь на одном дыхании. Только я хотела сделать шаг из столовой, как передо мной опять
