за такие вр-ррата доверия? Премудрый говорит: мы прошли их третьего дня, – а я этого даже не заметил. Обидно: если б знал, хоть поглядел бы…
Лорд Эммон сказал:
– В любой земле, желая попасть на прием во дворец правителя, вы проходите некоторые ритуалы. Например, подаете прошение в секретариат или заручаетесь рекомендательными письмами, или шлете вперед себя послов с дарами, или ждете Дня Сошествия, когда двери открываются с большей легкостью. А у нас в Дарквотере бытует иной ритуал: на прием к Леди-во-Тьме попадает тот, кто вызовет интерес и доверие у трех надежных ее вассалов.
– Значит, тот моряк-фольтиец, который толком не говорит по-нашему…
– Верно: он – вторые врата.
– Но мы просто поболтали с ним да на лодке покатались!
– Умеющему видеть этого довольно, чтобы узнать необходимое.
– И вы думаете, это защитит кор-ролеву? Это у вас такая безопасность вместо пр-ротекции и гвар-ррдии?
Лорд Эммон дал на сей вопрос весьма занятную отповедь, но прежде нам стоит сделать ремарку. Полагаем, читатель успел ощутить удивление: с чего вдруг уличный нищий так нахально расспрашивает лорда-янмэйца, а тот любезно отвечает? Причина в том, что нищий теперь имел вид не бедняка, а личности состоятельной и светской. Перемена свершилась следующим путем.
Накануне визита к лорду Эммону нищему велено было помыться. Он воспротивился мытью, сославшись на первую заповедь. Сказано: «Свое место в мире прими с достоинством» – вот он и принимает свое место грязного бедняка! Двое крепких монахов из свиты пророка попытались искупать его силой. Нищий поднял гвалт, вопя, что беломордые святоши попирают двенадцатую заповедь: «Позволь иному быть». Они, чистюли, не позволяют ему быть отличным от них! Монахи пошли на уговоры:
– Праотец Максимиан и ученый Эдвард с братом Кристеном, и святые отшельники Марек с Симеоном, и даже сам Вильгельм Великий не ленились мыться хотя бы раз в четыре дня. Так от тебя и подавно ничего не отвалится, если поскребешь как следует свою шкуру!
Нищий привел тонкий теологический аргумент: дескать, Праотцы были чисты душою и, моясь, приводили свою наружность в соответствие с содержанием; у нищего же нутро черно, как Томас-кот, и если он отмоет рожу добела, то введет окружающих в богопротивный обман. Монахи опешили, но Герион пришел им на помощь:
– Не хочешь мыться – не попадешь во дворец. По мне, оно и к лучшему, ведь кому нужна крыса в павлиньих чертогах?
Южанин показал, будто рад избавиться от нищего, и тот сразу согласился искупаться – Гериону назло. Однако на деле Герион уже не тяготился обществом бедняка, а наоборот, имел на него далеко идущие планы. Он сам позаботился о новой одежде для нищего, раздобыл белые чулки и сорочку, лаковые туфли, синие бриджи и черный с узорами камзол. Бедняк чудесно преобразился. Если он и не стал достоин визита ко двору королевы, то, по крайней мере, больше не вызывал рвотных спазмов своим
