с которым Томаса свела судьба. До этого он только слышал о себе подобных, но никогда их не встречал.
Патрику повезло несколько больше, чем Томасу: еще младенцем его забрали из интерната некие сердобольные люди, считавшие, что все в этом мире одинаково заслуживают любви. Этой мыслью было легко и приятно заразиться, и первые несколько лет их пасынок даже не предполагал, что кто-то может думать иначе. Однако стоило Патрику впервые очутиться на улице, и светлый иллюзорный мир, заботливо сотканный его родителями, обратился в прах. Никто, совершенно никто не любил альбиноса; взрослые обходили его стороной, а дети издевались и даже колотили беднягу – просто за то, что он на них не похож. Только доброта приютивших Патрика святош позволила ему окончательно не впасть в уныние. С Томасом он познакомился, уже будучи взрослым; два молодых Измерителя столкнулись в захолустном баре для таких же отбросов, как они сами, и, разумеется, нашли немало общих тем для беседы за кружкой доброго эля. Их дружба продолжалась около полугода. Затем приемные родители Патрика серьезно заболели, и он стал появляться все реже, пока не пропал совсем, напоследок передав через бармена записку: «Мать умерла. Нам с отцом нужна смена обстановки. Не знаю, куда мы поедем, но оставаться тут выше моих сил. П.»
И вдруг, спустя четыре года, Томас слышит знакомое имя от смазливой официантки, работающей в баре на окраине Западного Вандерсайда.
«Нарочно не придумаешь…»
– Так что, знакомы вы с ним? – спросила Ребекка, отвлекая Измерителя от мыслей.
– Что? А… ну да, знакомы. Если это, конечно, тот Патрик, о котором я думаю…
Ребекка улыбнулась уголком рта.
– Сомневаюсь, что в городе есть еще альбиносы с таким именем.
– Ну, согласен. А слушай… можешь сказать, когда вы познакомились?
– Где-то около… года назад, – припомнила Ребекка.
«Не так-то далеко ты уехал, правда, старый друг?»
– Он как-то зашел к нам пообедать, и мы разговорились – ну, знаешь, что-то тоже про альбиносов и людей, все такое. Потом он стал периодически заходить, мы иногда по часу болтали или дольше даже. С ним интересно было, хотя одна его идея, самая навязчивая, честно, со временем начала меня… раздражать.
– Что за идея?
– Больше всего на свете он хотел «стать нормальным», – закатив глаза, сказал Ребекка. – Ну, чтобы от простого человека не отличить. О, как он об этом мечтал!.. Каждый раз подолгу болтал об этом, а потом однажды вдруг приходит, и я смотрю – получилось…
– В смысле – «получилось»? – нахмурился Томас.
– Ну стать нормальным. Кожа розовая и на магию не реагирует… То есть вообще. Даже артефактов себе каких-то прикупил, хвастался ими тут…
Она говорила что-то еще, но Томас на время попросту отключился, потерял связь с окружающим миром. Все мысли в голове Измерителя на время погасли, и только слова официантки продолжали эхом звучать в ушах:
«Обычным… на магию не реагирует… артефактов прикупил…»
Казалось, какой-то беспечный, но очень могущественный чародей с показной
