Тогда ведьма разозлилась и сказала: «Ах вот как? Ты любишь ее, а не меня? Ну хорошо… Хочешь видеть только ее? Так смотри только на нее!» – и прокляла его. С тех пор он не видит ничего, кроме Дайны – той, которую так любил при жизни; прошли дни, месяцы и годы, а он видит свой прекрасный сон до сих пор. Не может ничего видеть, кроме своего любимого сна. Той девушки, которую он любил, давно уж не на свете, а ведьма давно рассыпалась в прах, смешавшись с пылью Восточных Степей. Но этот несчастный все еще живет лишь благодаря своим грёзам. Образ его возлюбленной навсегда застыл пред ним. Поэтому он и спит – и вряд ли хочет просыпаться.
– Но это… Это неправильно.
– Почему же? У него не осталось ничего. Его семья давно умерла, его город давно стёрт с лица земли, а его собственное тело истлело изнутри: в груди поселились мотыльки, а из кончиков пальцев прорастают травинки. Стоит ему проснуться – и он развеется по ветру пеплом. А сейчас… Ему хорошо, и он счастлив. Ему снится та, которая всегда рядом с ним, его жизнь превратилась в самую настоящую мечту, и нет в ней ни темноты, ни кошмаров. Наверное, он знает, что все это – сон. Но он по-прежнему хранит воспоминания… Которые любит больше собственной жизни. Поэтому предпочитает смотреть…
– Я разбужу его!
– Как бы не так, – хмыкнула Моргана. – Он не хочет просыпаться. Говорю же – он хочет смотреть только на нее.
Оба замолчали. Человек, что сидел на траве, ничуть не переменился – он видел сон, навеянный проклятием, сон, который любил больше всего на свете… И человек этот действительно предпочел бы не просыпаться никогда, чтобы не отпускать из объятий памяти любимый образ, давно покинувший этот свет.
– Ну что? Теперь ты веришь? Это его дыхание слышится иногда из глубин замерзшего озера – так же, как и в ивовых ветвях над болотами, как и в подземельях, где спрятан Дьярви… Он живет, и жизнь еще теплится в его сердце, но только лишь благодаря проклятию…
– Погоди… Что ты сказала? Дьярви?
– Ну да. Дьярви.
– Ты опять бредишь? Дьярви не существует, это миф.
– Стало быть, скоро все мы погибнем от ночного кошмара? – Усмехнулась ведьма. – Война между Севером и Югом – тоже, по-твоему, миф?
– Нет. – Нджалл заговорил серьезно, в его голосе послышались строгие нотки застаревшей боли. – Война – это не миф. Война всегда ужасна и чудовищна, она несет только смерть. А если речь идет о потомках Севера и Юга, которые ненавидят друг друга с самого рождения – то тут и вовсе…
Ведьма заинтересованно склонила голову набок – она почуяла горечь чужой боли, давней, как старая рана, но все еще болезненно напоминающей о себе.
– В одном из таких сражений погиб мой отец, – продолжал тем временем Охотник, – в одном из сражений он участвовал, и не вернулся домой. Мы тогда проиграли битву… Солдаты противника проникли в мой город, и… уничтожили его. Но я слышал об этом
