было Бог… И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
– Откуда знаешь? – изумился Илья.
– С детства. Бабушка читала, я именно эти строчки запомнила, как стихи. Постоянно думала: что же за Слово такое? Оно похоже на наши слова? Можно его услышать, прочитать, понять? Наши слова на девяносто девять процентов бессмысленные. Только иногда мелькнет слабенький отблеск смысла и спрячется, будто дразнит. Ну, а про взрыв, который может уничтожить огромный город, что думаешь?
Илья пожал плечами.
– Что тут думать? Вася объяснил, это только теория.
– Война тоже теория?
– Не вижу связи, – пробормотал Илья.
– Конечно, видишь! Опять врешь. Ядро расщепили в Германии, войну развязал Гитлер. Между прочим, ядовитые газы, самое страшное оружие в прошлой войне, придумали и использовали именно немцы. Вдруг там какой-нибудь очередной гений, с идеальным мозгом и вагнеровской ледяной душой, возьмет и сделает эту бомбу?
– Не сделает. – Илья помотал головой.
– Почему ты так уверен?
– Потому, что «…и свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Маша задумалась, замолчала надолго. Только когда вышла из ванной, нырнула под одеяло, зашептала ему на ухо:
– Если бы у нас начали делать такую бомбу, Гитлер бы точно не решился напасть.
– Тс-с. – Илья прижал ее к себе, стал целовать.
– Прости, все время забываю, – испуганно пробормотала Маша, оторвавшись от его губ, – но ведь я ничего такого… и очень тихо, не могли они…
– Не волнуйся, конечно, не могли, да и спят наверняка.
В темноте он почувствовал, как она помотала головой, и услышал шепот:
– Свежая смена после полуночи. Мы с тобой тут вдвоем никогда не остаемся, ни на минутку.
Глава седьмая
На утреннем совещании объявили, что Управление сухопутных вооружений ждет создания опытного образца урановой бомбы не позднее февраля сорок первого года.
«С таким же успехом они могли бы сказать: завтра», – подумала Эмма и услышала громкий, на выдохе, шепот:
– Безумие…
Справа от нее, в следующем ряду, сидел Отто Ган. Она обернулась, встретилась с ним взглядом и кивнула, показывая, что полностью с ним солидарна. Герман тревожно засопел, заерзал на стуле, однако в сторону Гана не взглянул.
Сегодня на совещание пожаловал главный куратор проекта, начальник исследовательского отдела УСВ Эрих Шуман. Он был профессором физики и отдаленным потомком композитора Шумана, заведовал кафедрой экспериментальной физики в Берлинском университете и сочинял военные марши. Институтские остряки прозвали его Physik-Musik. Говорили, что кафедру Шуман получил в награду за свои марши, поднимающие патриотический дух, а профессорское звание – дань уважения к его знаменитому предку.
Возможно, марши Эриха Шумана были хороши, но в физике он смыслил мало, как положено невежде,
