вправо. Дым от буксиров накрыл «Квадрат». Стоящие на мостике заволновались.
– Даньшин! – сложив рупором ладони, прокричал Мошенский находившемуся на носу плавбатареи лейтенанту.
– Есть, Даньшин! – отозвался сквозь дым лейтенант.
– Передайте на буксиры: пусть поубавят дыму! Неба не видно!
– Есть! – принял команду Даньшин.
Стоявший на левом крыле мостика лейтенант Хигер удивленно подумал: «А что могут сделать буксиры? Убавят дым – значит, упадет ход. А ветер все равно будет класть дым на плавбатарею. Не лучше ли менять галсы? Идти зигзагами. Это дольше, но дым будет поочередно то по левому, то по правому борту…»
Мошенский и сам понял, что отданное им приказание видимость не улучшило. Он нервно покашливал, вытягивал шею, стараясь разглядеть, что там впереди…
Хигер поделился с командиром своей идеей. Мошенскпй нахмурился. Буркнул:
– Хорошо.
Подал команду изменять курс. Дым стало относить в сторону… Хигер ликовал. Морская жилка в нем есть, и это было приятно. Бодрый, готовый ко всему, стоял он на мостике и думал:
«Наконец-то кончилось наше бездействие. Я – настоящий боевой командир. Мне доверена батарея 76-мнллиметровых орудий и сорок человек личного состава! Здорово, черт подери, я догадался сбить дым изменением курсов! Нет, что ни говори, а мичманская практика на лидере «Москва» не прошла даром…»
Радость сменилась короткой колкой болью. Лидер «Москва»… Один из быстроходных кораблей Черноморского флота. 25 июня, на четвертый день войны, он подорвался на мине возле Констанцы… После смелого набега на порт королевской Румынии, когда уже горел порт, в море, за дымзавесой, поставленной нашими кораблями, раздался подводный взрыв… Ребята с «Харькова» рассказывали, что подобрать плавающих в воде товарищей не было никакой возможности… Ни один человек из экипажа «Москвы» не вернулся из того похода…
Хигер явственно припомнил лицо командира корабля капитана 3-го ранга Тухова, его последний с Хигером разговор о том, что практикой мичмана он доволен и что будет рад видеть его на борту «Москвы» после окончания училища. «Глядишь, к тому времени и вакансия образуется».
Судьбу не угадаешь…
Вакансий на «Москве» не оказалось, и лейтенант Хигер вместе с однокашниками – лейтенантами Михаилом Лопатко и Николаем Даньшиным – получил назначение на строящуюся плавбатарею… За три недели, что прошли со дня вступления в должность, Хитер успел втянуться в напряженный ритм морзаводских будней, но, как ни выматывала заводская работа, хотелось дела настоящего, боевого. А сегодня наконец-то – море, открытое море! Стоять на якорях впереди всего Севастополя… Непривычная, ответственная служба.
В отличие от лейтенанта Хигера настроение командира плавбатареи было куда более прозаическим. Кто-кто, а он, Сергей Мошенский, знал, что стоит сейчас он, все его орудия и люди, не сделавшие ни единого боевого выстрела, не проведшие ни одного общего
