течественная история) и огромный кругозор, в том числе в вопросах, которые непосредственно не касались его работы. Развивалось у него также и любопытство, критический ум и гибкость мышления, так как задачи, с которыми он сталкивался, простыми не назовешь. Все это не так уж и мало. По крайней мере, таким «букетом» мало кто может похвастаться из наших с вами современников.
Впрочем, главная особенность его характера и сознания заключалась в необычной для его ровесников психической организации. Дело в том, что Александр не вынес из своего детства тот прекраснодушный гуманизм, человеколюбие и индифферентную нерешительность, что цвели пышным цветом в душах многих людей поздней советской эпохи, по какому-то чудовищному недоразумению считаясь непременными чертами характера любого хорошо воспитанного и культурного человека. Наш герой оказался на удивление неразборчив в методах и средствах, да и сострадание испытывать оказался не приучен ни к себе, ни к другим людям. Из-за чего выглядел нередко этаким упорным и подслеповатым носорогом, который мрачно и неумолимо шел к намеченной цели. Какой? Странной, страшной и необъяснимо притягательной… той, которая не раз посещала каждого из нас. Ведь согласитесь, что вечным огнем греет душу многих идея о том, чтобы пусть и не в нашем мире, пусть где-то в другой сборке пространства и времени, но добиться превращения его Родины во что-то безмерно великое. Кроме того, слишком сильно самолюбие Александра уязвило падение Советского Союза, переживаемое им как личное поражение. Слишком больно и тошно ему было от созерцания того мракобесия, что закрутилось в последующие годы… Ведь на его глазах рушилось все то, что строили огромными усилиями его предки. Отцы, деды, прадеды… Недоедая. Недосыпая. Отрывая от себя все самое лучшее для того, чтобы их детям жилось лучше. Ему больно и стыдно за происходящее вокруг. Но что лично он мог сделать, когда вся страна тряслась, будучи охваченной лихорадочной страстью к «джинсам и кока-коле», потеряв всякие жизненные ориентиры и сгорая в огне нарастающего духовного и нравственного разложения?
Вот на этой-то волне нашему герою и сделали предложение, от которого тот не смог отказаться, начав тем самым новый жизненный путь юного Александра Александровича Романова, будущего Императора Российской империи Александра III с «прошивкой» из будущего. Путь долгий и непростой, по пояс в крови. Путь длиной в пятьдесят четыре года, с 10 марта 1855 года по 10 марта 1909 года. Путь к своей мечте, ради которой он был готов на все.
Post scriptum. Дабы не тешить различные злобные натуры, хочу отметить, что в этом фантастическом романе все выдумано автором, а любые совпадения случайны.
Пролог
21 октября 1876 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец
Уже пятые сутки шел мелкий мерзкий дождик, превративший практически все и вся в одну сплошную кашу. Серое небо надежно скрывало землю от скудного осеннего солнца и создавало эффект непонятной сумрачности. Как будто не день на дворе, а раннее утро или поздний вечер.
Александр задумчиво смотрел на то, как капли, стекающие с крыши, отбивают приглушенный, неспешный ритм о подоконник. Он был полон печали и скорби. Вчера по глупой случайности ушел из жизни его настоящий друг и верный соратник – Николай Иванович Путилов. Единственный человек в этом чуждом ему мире, с которым он мог общаться честно, искренне и практически ничего не скрывая.
Еще никогда ему не было так тошно от потери близкого человека. Хотелось забыться и просто не думать о том, что произошло. Утонуть или в крепком алкоголе, или в работе. Впрочем, все это оставалось только внутри у Александра. Внешне же он вполне держался, представая перед своими подданными и соратниками Императором из нержавеющей стали, которого, казалось бы, ничто не могло сломить или выбить из колеи. Но лишь единицы знали, чего ему это стоило.
Спустя два дня жители Москвы смогли увидеть похоронную процессию, которая не спеша двигалась под практически проливным дождем. Хорошо хоть, что все ключевые дороги Москвы смогли покрыть брусчаткой, а то бы и без того неприятная процедура прощания превратилась в натуральный ужас. Мало радости и удобства – идти по колено в раскисшей земле.
Впрочем, несмотря на достаточно качественную дорогу благообразность шествия спасло только личное участие Императора, который шел за гробом первым. Особенно после того, как проливной дождь обернулся настоящим ливнем с градом и порывистым ветром. Однако пока процессия шла последнюю пару верст до Донского кладбища, буйство стихии стремительно спадало. А после того как гроб пронесли через ворота – вообще все «мокрое дело» прекратилось, порывистый ветер быстро разорвал сплошную завесу туч и на землю стали пробиваться отдельные лучи, создавая несколько фантастическую картину.
– Добрая примета, – глядя на это, громко сказал мокрый до нитки Александр. Но сильно промокшие и продрогшие участники процессии не очень-то и обрадовались сказанному. Для них в тот момент важно было только одно – переодеться в сухую одежду и где-нибудь погреться. А еще лучше – чаю горячего выпить или глинтвейна.
