миллениума. Министр транспорта – генерал, при котором пробки стали еще длиннее. Премьер тоже генерал. Впрочем, в Израиле не было хороших премьеров, военных или штатских.
Армия – горб Израиля. Не знаю, есть ли средство от горба, кроме могилы. Один человек сказал как-то горбатому мудрецу Гевиа бен Пасисе: «Я тебе таких пинков отвешу, что выпрямлю, как струну». Гевиа ответил ему: «Значит, ты станешь великим врачевателем и сможешь брать солидную мзду»[7]. Когда-то я гордился своими красными ботинками и красным беретом парашютиста, гордился участием в войнах. Сегодня я отношусь с симпатией к тем, кто увиливает от воинской службы: молодым религиозным евреям, русским иммигрантам, нежным детям Тель-Авива. Если бы в Израиле была народная армия, если бы генералы получали жалованье, равное зарплате квалифицированного рабочего, мир, я уверен, уже был бы заключен.
И не только армии не было в счастливые годы племенной вольницы. Не было тюрем и полиции. Если обывателю трудно представить себе общество без регулярной армии, то уж без тюрьмы – просто невозможно. Тем не менее обычное право Торы не знало таких странных и жестоких наказаний, как тюремное заключение. Тюрьмы не может быть без тюремщиков, полиции, центральной власти. Но виноградари и пастухи Нагорья не хотели быть тюремщиками и не могли содержать преступников. Они тратили силы не на строительство тюрем, но на посадку новых оливковых деревьев, разработку источников и оросительных систем.
Люди не были ангелами и тогда. За преступление – а таковые случались – провинившийся платил добром либо жизнью или бежал в города-убежища. Тора установила несколько городов, где мог укрыться совершивший неумышленное убийство и где его не достала бы рука мстителя. В наши дни либералы борются повсеместно против смертной казни, принимая тюремное заключение за цивилизованную меру наказания. Смертная казнь представляется им варварским обычаем. Никого не удивляет, когда один судья в сегодняшнем Иерусалиме за полдня работы лишает людей нескольких сот лет жизни, хотя по простой арифметике это равносильно убийству двух-трех человек.
Судьи до Саула приговаривали к смерти чрезвычайно редко, и приговор исполняли всем миром, забрасывая виновного камнями. И эта казнь представляется сегодняшнему обывателю варварским обычаем. Обыватель предпочитает платить наемному убийце, палачу, чтобы тот свершил за него кровавое дело. Во времена Судей народ голосовал за смерть не поднятием руки, не выкриками, а прямым участием в казни. Не сомневаюсь, что это удерживало многих. Одно дело – осудить оппозиционера на партсобрании, а другое – взять камень и собственноручно убить его.
На этом сыграл Христос, спасший согрешившую женщину словами: «Кто без греха, пусть первым бросит в нее камень». Когда казнь исполняется авторитарно, палачом во имя царя, а не народом во имя справедливости, спасения ждать не приходится. Так, Иисуса распял римский палач, состоявший на жалованье
Талмуд, трактат Сангедрин 11.
