мне грустно. А тебе?
– Мне грустно.
– Очень хорошо, потому что я ведь для того и живу, чтобы веселить тебя, когда тебе грустно. Чего бы ты хотела?
– Просто грустить.
– И не хочешь быть веселой?
– Если, как ты говорила, весь мир, и ты тоже, нечто грустное и несуразное, то пусть я тоже буду такая.
– Но ты не должна стараться быть грустной, это наступает само собой.
– Ничто не наступает само собой.
– Грусть – наступает.
– Ну а у меня не так: мне надо стараться, тогда она наступит.
– Значит, ты не грустишь по-настоящему.
– Еще недавно, правда, было так, но теперь – по-настоящему.
– Как это у тебя получилось?
– Благодаря колибри. Я подумала, что я колибри. Сначала было очень весело, я стала такая быстрая, свободная и чувствовала себя просто замечательно. Но скоро я устала быть такой маленькой, суетливой и сумасшедшей. Устала срываться с места и носиться во все стороны. Устала пить из длинных желтых цветов. Устала от всего – и тогда я начала грустить и скоро стала очень грустная.
– Что ж, наверное, и вправду можно захотеть – и загрустить.
– А вот сейчас я захочу – и перестану грустить.
– Как?
– Начну думать, что я не колибри и грустить мне нечего.
– Хороший способ.
– Вот уже не грущу. Но подожди, кажется, снова захотелось грустить.
– Не придумывай, пожалуйста, – сказала Мама Девочка. – Пойдем-ка лучше поедим где-нибудь. Может, в «Автомат»?
– Конечно, только пойдем туда попозже.
– Все-таки когда?
– Когда стемнеет.
– В августе темнеет не раньше восьми, Лягушонок, а по-настоящему – так в половине девятого.
– А сейчас сколько?
– Без пяти восемь.
– Ну, тогда я не хочу есть, пока не стемнеет совсем.
– Ты просто не хочешь есть – и все.
– Нет, хочу.
– Что именно?
– Суп.
– Почему вдруг суп?
– Овощной суп.
– Хорошо, овощной суп – но почему?
– Я ужасно люблю суп, особенно овощной.
– Если ты так любишь его, почему ты никогда мне об этом не говорила? Я могла бы покупать тебе в бакалее чу́дные овощные супы, самые разные. Почему ты мне никогда этого не говорила?
– Я просто не думала, что тебе это интересно. Я ведь не сказала ничего особенного?
– Когда это говоришь ты – еще какое особенное! Может быть, ты, если начнешь есть много супа, хоть немного прибавишь в весе.
Постепенно дневного света не стало, а стало темно, и тогда Мама Девочка спросила:
– Ну а теперь мы пойдем поесть?
– Пойдем, – сказала я, и мы встали и зашагали к выходу из парка.
О голуби, о люди, о маленький мальчик
Лучше всего в Нью-Йорке летним
