были очень…На зону. Живому тогда еще отцу.
– А ты сам догадайся, как я жила после того, как…
– После чего, Юля? После того, как попал в тюрьму твой отец? Ты тогда уехала, никто не знал, куда?
– Никто?! Да твой папаша!..
Он точно ничего не знал, мальчик Марк. Он думал, что Юлькин отец сам попался на взятке.
– Что мой отец, Юля? – вдруг побледнел Марк, – Что ты хочешь сказать?
– Это ты выяснишь у него, – ответила твердо, не оставляя ему шанса расспрашивать дальше.
– Хорошо, – он умел не спорить. Там, где нужно.
Глядя на тонкую спину, обтянутую футболкой, Юля с тоской подумала, что все в ее жизни идет не так. И за конфетой, случайно перепавшей ей от щедрот Божьих, тут же следует смачная оплеуха. Это, как она подумала, чтобы не расслаблялась. Все время, пока он одевался, она мочала. Молчал и он. Юлька чувствовала, что мысли его уже не с ней. Рядом с папочкой своим Марик, репетирует разговор, не иначе.
– Никуда не уходи. Я ненадолго, – он, наконец, повернулся к лежащей Юльке.
"Я уже знаю несколько оттенков цвета его глаз. Болотный – это, когда он сердится", – подумала она, заглядывая в его потемневшие глаза.
– Ты едешь к отцу?
– Да, – коротко бросил он, не оборачиваясь.
Ей очень хотелось есть. Проведя в квартире Марка около полусуток, Юлька успела заметить только одно: стен нет, дверей тоже. Матовые перегородки сдвигаются и раздвигаются, разделяя квартирное пространство на комнаты или делая его единым целым. Вспомнив, что за перегородкой рядом с кроватью ванная, Юлька потянула влево противоположную "стенку". Точно, кухня. Включив стереосистему, Юлька полезла в холодильник…
Этот голос, раздавшийся у нее за спиной она раньше никогда не слышала. Но точно определила, кому он принадлежит.
– Здравствуй, девочка, – уж очень ласково.
– Здравствуйте, – она не сделала даже попытки прикрыться: все равно без толку, майка на тонких бретельках по длине не доходила и до пупка.
– Юлия Фурцева, так?
– Да.
– И что же ты здесь делаешь, Юлия? Впрочем, не отвечай. Давай-ка одевайся по-быстрому. Ну! – поторопил он ее, оцепеневшую от неожиданности, – Как вас там, в твоей профессии, обучали?
Ей стало обидно. Потому, что не готова она все же была так быстро убраться из сказки. И еще. Не этому, с его холеной рожей, решать, когда ей сваливать из жизни Марка.
Оказалось, этому. Тонкие пальцы его подручного цепкой хваткой обвили ее тонкое запястье, подтащили к кровати и толкнули. Она вскрикнула от боли, ведь видел же бинты, сволочь! Упала, но тут же ловко извернулась и пнула пяткой ему в пах. Чеченец взвыл. Она уже знала, что будет дальше, сопротивляясь, скорее, по привычке. Так ее били не в первый раз. Били и больнее.
Она очнулась от тряски и поняла, что лежит в багажнике машины. Туго стянутые запястья ныли, болела спина и затекшая левая нога. "Оставят
