атривать, – сказал он напоследок. – Лично мне приятно видеть здесь новые лица. – И, протиснувшись под рамой, рыжий кот исчез из виду.
Олив от пальцев ног до самой макушки покрылась гусиной кожей. Схватив Гершеля, она стиснула пушистого мишку в объятиях.
– Я же сплю, правда? – спросила она.
Гершель не ответил.
Где-то вдалеке ее отец стукнул зубной щеткой о раковину. Дом все скрипел. Ветка ясеня тихонько скреблась в окно, снова и снова, будто маленькая терпеливая рука.
Посвящаю всем, кто читал мне книги, особенно маме и папе.
1
Госпожа МакМартин, вне всяких сомнений, умерла. Соседи заподозрили неладное не сразу, потому что парадная дверь старого каменного дома на Линден-стрит почти никогда не открывалась, чтобы впустить или выпустить посетителя. Но все же некоторые приметы недвусмысленно доказывали на то, что в доме случилось неладное. Ржавый ящик для писем вздулся, набитый странными и диковинными каталогами, в конце концов они высыпались из открывшейся алюминиевой дверцы прямо на улицу. Огромный папоротник, свисавший с потолка веранды, почил от недостатка воды. Где-то в глубине дома три кошки госпожи МакМартин затянули душераздирающий вой, какого тихая Линден-стрит еще не слыхала. Пары дней этого всем соседям хватило сполна.
В большом белом фургоне приехали социальные работники. Люди в униформе решительно поднялись по ступеням, постучали, подождали пару секунд, а потом отомкнули замок очень полезной в таких случаях социальноработницкой отмычкой. Прошло несколько минут. Соседи, затаив дыхание, глядели через щелки в занавесках. Вскоре люди в униформе снова появились на пороге, толкая каталку, накрытую простыней. Они заперли за собой древнюю дверь и вместе с каталкой уехали.
Вскоре по улице поползли слухи о том, как же все-таки окочурилась госпожа МакМартин. Миссис Нивенс, которая с незапамятных времен жила по соседству, сказала миссис Дьюи, что все случилось в коридоре. Кто-то – или что-то – до того напугало бедняжку МакМартин, что она упала с лестницы. Мистер Фергюс же сообщил мистеру Батлеру, что МакМартин скончалась в гостиной, на ковре перед очагом, пока за каминной решеткой превращались в дым и пепел секретные фамильные бумаги. Мистер Хэнниман заявил, что соседка умерла от старости, только и всего – в конце концов, он слыхал, что ей было полторы сотни лет. А еще множились разнообразные теории на тему того, какой процент лица госпожи МакМартин успели съесть ее кошки.
Близкой родни у покойной не было. Ближайший родственник – впрочем, тоже седьмая вода на киселе – совсем недавно погиб в Шанхае от жестокой аллергической реакции на черепаховый суп с мышьяком. Некому было явиться и потребовать наследство, никто не спешил рыться на скрипучем чердаке в поисках давно потерянных сокровищ. Старый каменный дом в тесных объятиях плюща оставался полон антикварной мебели и диковинных безделушек. Единственным, что вынесли из дома, были три воющие кошки, которых с трудом распихали по переноскам трое исцарапанных и окровавленных работников приюта для животных. И вдруг, по словам миссис Нивенс, которая видела все из окна своей кухни, переноски одновременно распахнулись, и огромные кошки вылетели на лужайку, будто пушистые пушечные ядра. Взмокший хозяин приюта вытер кровь со щеки, пожал плечами и произнес:
– М-да… ну, что, пойдем перекусим?
Вскоре кое-кто услышал, что старый каменный дом продается по невероятно низкой цене, и решил его купить.
Этим кое-кем оказались мистер Алек и миссис Алиса Данвуди, чета более чем слегка чокнутых математиков. У них была дочь по имени Олив – но она к решению купить дом никакого отношения не имела. Ей было одиннадцать лет, и к ее суждениям в семье обычно не очень-то прислушивались. Стабильно низкие оценки Олив по математике убедили родителей в том, что их дочь – какое-то генетическое отклонение. С ней говорили терпеливо, словно она приехала учиться по обмену из страны, о которой никто никогда не слышал.
В конце июня мистер Хэмберт, риелтор, повел семью Данвуди смотреть дом. День выдался душный, но под сумрачной сенью старого каменного дома было прохладно. Олив плелась позади остальных, чувствуя, как по голым предплечьям бегут мурашки. А вот мистер Хэмберт весь покрылся испариной, будто кружка пива на жарком солнце. Широкая улыбка собрала его щеки в два пунцовых бугра. Он нюхом чуял, что дело выгорит – запах комиссионных витал в воздухе, словно аромат свежеприготовленного сэндвича с беконом, салатом и помидорами. Пока клиенты осматривали коридор на первом этаже, он щебетал без умолку, поддерживая светскую беседу.
– Расскажите, как вы познакомились? – спросил мистер Хэмберт чету Данвуди, дергая за цепочку пыльной висячей лампы.
– Впервые мы встретились в библиотеке Принстона, – ответила миссис Данвуди. Взгляд ее подернулся мечтательной дымкой. – Мы читали один
