Кэмпбелл.
Майрон достал из кармана блокнот и записал имя.
– А куда еще ходил Хорас помимо работы?
– Как обычно, – ответила Брэнда.
– По дворам с баскетбольными площадками?
Девушка кивнула.
– А кроме того, дважды в неделю посещал матчи в школах высшей ступени.
– У него есть близкие друзья, к кому он мог бы обратиться за помощью?
Она покачала головой:
– Никого не могу припомнить.
– А как насчет родственников? Кто-нибудь его привечал?
– Разве что тетушка Мэйбл? Если он в этой жизни кому-то доверял, то только своей сестре Мэйбл.
– Она обитает где-то поблизости?
– Да, в Уэст-Ориндже.
– Не могли бы вы позвонить ей и предупредить о моем визите? Скажите, что я к ней заеду.
– Когда?
– Прямо сейчас. – Майрон бросил взгляд на часы. – Если потороплюсь, смогу вернуться еще до конца вашей тренировки.
Брэнда поднялась с места.
– В холле есть телефон-автомат. Я позвоню ей оттуда.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Майрон ехал к Мэйбл Эдвардс, зазвонил его сотовый. Включив аппарат, он услышал голос Эсперансы.
– Норм Цукерман на проводе, – деловым тоном сообщила она.
– Переключи на меня…
В трубке послышался щелчок.
– Норм? – сказал Майрон.
– Майрон, детка, как поживаешь?
– Неплохо.
– Прелестно… прелестно… Что-нибудь узнал?
– Ни черта.
– Прелестно… прелестно… – Норма что-то беспокоило, и в его жизнерадостном тоне чувствовалось напряжение. – Ты сейчас где?
– В машине…
– Так, так, так… Я бы на твоем месте обязательно заглянул в зал, где тренируется Брэнда.
– Только что побывал там и уехал.
– И оставил ее в одиночестве?
– Но она же на тренировке. Вокруг нее не меньше дюжины членов команды, не считая обслуживающего персонала. Ничего с ней не случится.
– Может, ты и прав. – В голосе Норма, однако, уверенности не ощущалось. – Знаешь что, Майрон? Нам нужно поговорить. Когда ты собираешься вернуться в спортзал?
– Через час или около того. А в чем, собственно, дело, Норм?
– Через час, значит? Очень хорошо. Там и увидимся.
Тетушка Мэйбл жила в Уэст-Ориндже – пригороде Ньюарка. Уэст-Ориндж относился к типу «трансформирующихся» пригородов. Упомянутый факт находил свое отражение в том, что число белых жителей там постепенно сокращалось. Представители национальных меньшинств тоже уезжали оттуда, ища пристанища в близлежащих пригородах, белые же, чувствовавшие себя, скажем так, персонами нон грата, отправлялись еще дальше. На языке разного рода функционеров, политиканов
