событий в «Мастере и Маргарите». Кстати, в портрете Воланда Михаил Афанасьевич допустил одну неточность. Ну, да Бог с ней». Или точка чуть скромнее: «Знаю, читал в оригинале. О точности перевода, правда, можно поспорить». И процитировать на французском, или английском, или простом китайском («Маленького принца», «Гамлета» или «Книгу перемен»).
Второй вариант ответа – «Нет, не знаю…». И многоточие. Гвинет Пэлтроу не смотрит голливудские блокбастеры. Владимир Ленин не знал, кто такая Джоконда. При этом ни ей в стиле, ни ему в умении привлекать инвестиции не отказать. С легкостью уметь отвечать «Да» и «Нет» – это очень стильно. А с улыбкой признаться, что чего-то не знаешь, – для этого надо быть, как минимум, уверенным в себе человеком.
Да, я люблю вещи с недостатками. И людей с недостатками. Я люблю недостатки. Кроме, пожалуй, плохих зубов и кружек с отбитыми краями. Это не стильно. И уверенности не придает. Ни их обладателям, ни окружающим».
Это было последнее, что попало в багаж, – карманный блокнот с горчичными страничками. Что-то вроде дневника, только не событий, а мыслей. Такое, в смысле мысли, случается даже у любительниц брендов и почти блондинок. «Хороший, кажется, получился текстик, – думала после точки Аня, – надо бы попробовать… пристроить его куда-то, что ли… Вдруг получится?»
II
Ура! Первые диалоги!
В Москве у неформатной Золушки жили друзья. Несколько. И не первый год жили. Они всегда ждали и звали. Но о приезде им сказано не было. «Возможно, чуть позже?» – так думала Аня, делая первые шаги по московской земле. В джинсах, кроссовках и очках. Сейчас они были лишними. Это не про вещи. Да простят друзья такие мысли в отношении них. Сейчас Аня была в другой Москве, не в той, где жили они. Добрые и хорошие. Они ее любят. Приютят. Согреют. Только этого тепла ей сейчас не требовалось. Совсем. Почему? Хороший вопрос! Только ответа на него искать не хотелось.
Мечталось побороть привычку «туго заплетать косички». Как в анекдоте с девочкой, которая постоянно улыбалась. И год, и два, и семь. Оказалось, что ей просто косички туго заплетали все семь лет. Так и с Аней. Люди привыкли видеть ее постоянно улыбающейся. Это очень помогало, и в работе тоже. Людям комфортно и спокойно, когда им улыбаются. Поэтому серьезное выражение Аниного лица вводило окружающих в состояние ступора. Внушало тревогу, что случилось страшное. А если еще и непоправимое? И с надеждой ее спрашивали:
– Что у тебя случилось, Ань?
– Ничего.
Надежда, что страшное касается только Ани, не оправдывалась. Тогда в вопросе уже слышался испуг:
– Тогда почему у тебя такое лицо?
– А! Просто косички сегодня не туго заплела. Ну, понимаете, волосы устают, если их постоянно туго заплетать, – Аня пыталась изобразить улыбку, – волосы, говорю, устают.
– Какие косички, Ань! Я тебя сроду с косичками не видел, – человек искренне недоумевал и еще сильнее пугался, что от него что-то
