если два человека зашли выпить кофе… – начинает Ефимов, но Варя его перебивает:
– Да, что-то есть. Рассказать, что именно?
– Не надо.
Саша возвращается к своему столику.
Через некоторое время Варя и Ефимов уходят, не глядя на него.
– Чудак ты, чудак… – вздыхает Арина.
– Помолчи.
Саша пьет чай. Отодвигает чашку. Открывает ноутбук.
Стучит по клавишам.
Входит Виктор с красивой женщиной. Они садятся за столик.
– Пошла, – говорит Саша.
– Не хочу, – противится Арина.
– Пошла, я сказал!
Арина встает и неохотно идет к Виктору и женщине.
– Отличный эпизод! – слышится чей-то голос.
88
Это говорит Савчук.
Мелецкий и Лика кивают.
Саша кисло улыбается.
– Женщина видит мужчину с другой и понимает, как она к нему относится, это и по жизни правильно, и по кино эффектно, – продолжает нахваливать Савчук. – Ты, Саша, будто и не рад. Тебе говорят приятные вещи, а ты что, недоволен?
– Я доволен. Просто удивляюсь, что в жизни и в сериале могут быть совпадения.
– На то и талант, чтобы они были! – поднимает палец Мелецкий.
– И никаких колес обозрения, никакой блевотины, – говорит Лика, с одной стороны, как бы тоже хваля, а с другой – ненавязчиво напоминая о Сашиных косяках. Держит в тонусе – опытный редактор!
– Но финал провальный! – говорит Савчук.
– Это да, – говорит Мелецкий.
– К сожалению, – говорит Лика.
– Если Виктор признается, что у него с посторонней женщиной отношения, сюжет опять сворачивает куда-то в сторону. Никаких отношений нет! – диктует Савчук. – Просто женщина должна сработать, как, – он щелкает пальцами, вспоминая слово. – Ну, в химических реакциях…
– Катализатор? – пробует угадать Лика, учившаяся в школе в двадцать первом веке и скачивавшая, как все, рефераты из интернета.
– Нет!
– Лакмусовая бумажка, – вспоминает Мелецкий, успевший поучиться в стариной советской или постсоветской школе, поэтому имеющий более глубокие познания по всем предметам.
– Да! Как лакмусовая бумажка – проявляет настоящие отношения! И начинается любовь!
– А женщина? – спрашивает Саша.
– Какая женщина?
– Та, с которой пришел Виктор. Может, это его жена, которая вернулась и его любит?
– В заявке этого нет, – тут же реагирует Лика.
– Ну и что? Если бы Лев Толстой написал в заявке, что Анна Каренина и Вронский будут жить счастливо и умрут в один день, а потом понял бы, что по логике она должна погибнуть, вы бы ему текст завернули?
– А что, я бы завернула, – улыбается непробиваемая Лика.
– А я бы нет, – возражает Мелецкий. – Под колеса – это как раз то, что надо.
– Мы тут не про Толстого, – напоминает
