на его шелковый шарф. – Посмотрите, какое совершенство создал Бог! Он повернулся ко мне и тем же согнутым пальцем указал на меня. – И если подумать… он создал его только для вас. Он снова приподнял свою шляпу, поклонился и поблагодарил меня за знакомство с моим сыном. Я снова почувствовала это в своей груди… Удар.
И обнял он детей, возложил на них руки и благословил их.
Бездомный
Дорогая Дэб,
я знала, что он попросит у меня денег перед дверью в кафе и подготовилась заранее. Я даже отрепетировала свои слова. Нет, я прошу прощения. У меня нет мелочи, но я могу купить вам завтрак. Что бы вы хотели к своему кофе? Я с улыбкой заглянула в его лицо. У него были сухие потрескавшиеся губы и спутанные, похожие на войлок волосы. Глубокие морщины почернели от грязи. Он мельком взглянул на меня синими, как Средиземное море, глазами. В 6:30 утра воздух был липкий после влажной ночи, и я размышляла, как этот бездомный человек может жить на улице в такую невыносимую жару. Я жаловалась каждый раз, когда нужно было пройти шесть метров от прохладного дома с кондиционером к моей машине, тоже оборудованной кондиционером.
– Благодарю вас, мэм. Это очень щедрое предложение, но мне не позволено есть фастфуд. – Он улыбнулся, обнажив острые медные зубы, покрытые темными пятнами, как и его пальцы. – Видите ли, мэм, существуют правила для людей вроде меня.
Его слова прозвучали отчетливо, а взгляд голубых глаз был такой ясный, что я поверила ему, и меня охватило негодование и желание защитить этого бедного парня.
– Они не разрешают мне есть в Тим Хортонс или Макдоналдсах, так же как и носить носки летом, – добавил он, указывая на свои грязные опухшие ноги, обутые в холщовые кеды с открытыми носами. – А также носить перчатки зимой.
Он положил руки на колени и начал изучать их с пытливостью хироманта, неторопливо переводя взгляд с одной на другую и обратно. Я хотела спросить его, кто это «они», но он продолжал рассматривать свои руки, не поднимая на меня глаз, и мне стало ясно, что разговор окончен. Он переворачивал руки то вверх, то вниз ладонями, глядя на них так, словно видит впервые.
– Вот это да, я не знала, что они не позволяют тебе есть фастфуд, – сказала я. – Мне очень жаль.
Я смотрела на него в смущении. Отказавшись от идеи выпить кофе, я поспешила обратно к своей машине. Я не оставила ему ни денег, ни завтрака.
«Что с ним случилось? – думала я. – Почему он не взял кофе и рогалик, когда я предложила?» Меня утешала мысль, что, по крайней мере, я пыталась купить ему завтрак. И нет моей вины в том, что этот странный парень не принял его.
Выезжая на дорогу в моем оазисе прохлады, которая струилась из вентилятора автомобиля как арктический ветер, меня осенило: если бы он принял рогалик и кофе, сидя, скрестив ноги, на тротуаре, он не сможет держать свой бумажный стаканчик и надеяться, что кто-нибудь заполнит его.
Кто даст деньги бездомному, если он потягивает дымящийся кофе и жует посыпанный кунжутом рогалик
