мной шарик от подшипника разогнал птиц, затем две из них с разных сторон подлетели к несущемуся снаряду, поняли, что он неопасен и несъедобен, и продолжили заниматься привычным делом – кружить и выяснять между собой отношения или делиться сплетнями – или что они там, в вышине, обычно делают. Для меня в этом стало откровением, что не я был охотником. Мой снаряд – для человека опасный и, бывает, смертельный – птицы не восприняли серьезной угрозой. Все мои усилия, оказались, перефразируя поговорку, стрижам на смех. Выводы я сделал правильные: можно быть сильным, а можно быть быстрым. А лучше быть умным, чтобы понимать это и как-то использовать.
Новая игра Еве понравилась до чрезвычайности – приятно быть непобедимой. Догнать ее не удавалось и не удалось бы до конца жизни. В плане скорости мы с ней были, так сказать, в разных весовых категориях. Иногда, дразня меня, Ева не торопилась, и когда я оказывался рядом, отпрыгивала метров на десять в сторону или на три-четыре вверх – на крыши крепостных построек, откуда она могла путешествовать с одной на другую не слезая вниз, и останавливало лишь то, что большинство крыш на бег по ним не рассчитывались.
Запыхавшись, я взмолился:
– Ева знает понятие форы?
– Чего?
Не знает.
– Когда кто-то заведомо сильнее или быстрее, он дает другому больше времени чтобы убежать или спрятаться.
Ева подумала и кивнула:
– Хорошо, давай играть с форой. Чапа может догнать Еву на расстояние в два шага.
Мы сыграли, это ничего не изменило. Мощный прыжок Евы уносил ее практически у меня из рук.
Выиграть не получалось и не получилось бы, но игра того стоила. Можно узнать пределы возможностей беляков. Пусть не всех, а конкретной Евы, но это уже немало. От нее зависели мои жизнь и свобода.
И оттого, что выяснялось в игре, мне на душе становилось все гаже и гаже.
Я предложил новые условия:
– Пусть Ева стоит спиной, когда я ее догоняю.
– Тогда Ева тебя не увидит, – озаботилась Ева.
Значит, в активной игре (вместо которой я по аналогии представлял схватку) на слух Ева в такой же мере, как на зрение, не полагается. То есть, зрение – главнее. Это уже кое-что.
– Я побегу издалека, а Ева пусть убегает в любой момент, когда захочет, мне больше не нужна фора.
– Без форы ты даже не приблизишься к Еве.
– Пусть Ева убегает в самый последний миг, тогда будет интересно. Самое важное в игре – это…
– Удовольствие! – перебила Ева.
– Не только. Еще больше – впечатления. Когда вспоминаешь приятно проведенное время, то особые впечатления дают не постоянные выигрыши, а, например, как выиграл в тот момент когда чуть было не проиграл.
То, что выглядело игрой, для меня игрой уже не было. Для Евы – было. Отвернувшись, она дождалась моих приближавшихся шагов и сорвалась с места, когда между нами оставалось примерно четыре шага. Это был минимум,
