он. – Этого парня мы в первый раз увидели. Он не вызвал у меня доверия, моя интуиция взбунтовалась, и я был прав. Какое это имеет значение, скажите мне. Спуститесь, пожалуйста, к своим и посмотрите, что происходит. Если вы всерьез опасаетесь, что я деспот и тиран и жена от меня сбежала во время медового месяца прямо, сенсационно, то спросите у нее – что может быть проще-то! Она вам все изложит сама. Она пресноводная, она говорила, что ей больно дышать в соленой воде, а в море вода соленая. Ей больно. Уже несколько часов ей больно, а вам всем до этого нет никакого дела!
– Перестали закрываться, хорошо, – с удовлетворением отметила русалка, будто бы пропустив мимо ушей то, что он ей излагал. А может, и правда пропустила.
– И что же вы видите?
– Вы ее любите.
Матвей фыркнул.
– Я этого не скрывал.
– Вы это… Неважно. Я вижу, что вы считаете, будто эта любовь взаимна.
– Ну да. Да. У нас медовый месяц. И предложение мне, между прочим, сделала она.
– Я чувствую, чувствую, конечно. Но знаете, она про вас не помнит.
Матвей выпрямился. Потом встал. У него затряслись руки. В ушах бил набат.
– Что?
– Она про вас не помнит, – повторила русалка. Без сожаления, без издевки, констатируя факт.
– Откуда вы можете это знать? Что с ней случилось? Травма? Амнезия?
– Не травма и не амнезия. Это очень любопытный случай. Сядьте, пожалуйста, и давайте без истерик. Когда я шла сюда, я представляла… Не имеет значения.
Она налила еще чаю ему и себе и задумалась. Матвей сел. Это было легко: у него подогнулись колени.
– Когда я появилась тут, я уже все проверила, – сказала русалка. – Я ее видела. Травм не было. Она утверждает, что пришла в гости и останется там еще ненадолго. Ее там не удерживают насильно. У нас это в принципе не принято. Она просто не торопится. Это не вяжется с тем, что говорили вы. Но вы не один это говорите. Мы уже поработали с персоналом отеля, вы заметная пара. Вы на виду. Вы рыжий, она… – Неуловимый жест, показавший, как отличаются кромешники от простых смертных. – И все подтвердили. Потом, опрос этого спасателя. Она не знала. Ее не пригласили.
– Ее заманили.
– Пусть, пусть такое слово. Что это значит?
Русалка вперила взгляд в Матвея.
– Значит, в любом случае ее желательно как-то оттуда вытащить, – сказал он. – В соленой воде ей больно дышать. Если она не помнит меня… она вспомнит. В конце концов, она может быть беременна уже.
До сих пор он не позволял этой мысли проникнуть в четко и ясно очерченную область сознания, чтобы не утонуть в панике, но теперь пришлось открыть и эту дверку.
– Ага, – отозвалась русалка.
Ответила то ли на его слова, то ли на факт, что он «перестал закрываться». Что еще было у него за душой, кроме страха? Да ничего.
– Не волнуйтесь, – сказала Элени. – Один день, пусть даже два, это не опасно.
– Но… почему она меня не помнит? Это что, такой эффект
