в этом и понять его источник, чтобы распознать опасность. И при этом часто считаем, что наше состояние обусловлено страхом. Мы не сознаем, что наше сердце колотится от напряженных стараний обработать чрезмерное возбуждение. Или же окружающие полагают, что мы боимся, когда замечают наше явное беспокойство, и мы соглашаемся с ними. А решив, что нам страшно, мы начинаем нервничать еще сильнее и в будущем стараемся избегать подобных ситуаций, хотя их повторение могло бы постепенно приучить нас успокаиваться. О том, как важно не путать страх с нервным возбуждением, мы поговорим в главе 5, когда речь пойдет о застенчивости.
Благодаря своей сверхчувствительности вы действительно особенный человек
Такая черта, как сверхчувствительность, приносит немало плодов. Ваш разум работает иначе. Пожалуйста, помните, что перечисленное далее – усредненный список, никто в действительности не обладает сразу всеми этими особенностями. Однако по сравнению с не-СЧЛ мы в большинстве своем:
– лучше замечаем ошибки и стараемся не допускать их;
– высокосознательны;
– способны глубоко сосредоточиваться (но лучше всего – когда нас не отвлекают);
– особенно эффективно выполняем задачи, требующие внимательности, точности, скорости и выявления незначительных различий;
– способны обрабатывать материал на глубоких уровнях памяти, которую психологи называют семантической;
– часто и подолгу размышляем о своих делах и поступках в разные жизненные периоды;
– умеем учиться, не сознавая, что учимся;
– испытываем глубокое влияние эмоций и настроений окружающих.
Разумеется, найдется множество исключений, особенно если говорить о нашей сознательности. И нам незачем лицемерить по этому поводу: благими намерениями можно оправдать немалый вред. На самом деле все эти плоды не без изъяна. Мы такие умелые, но, увы, когда за нами наблюдают, ставят жесткие сроки или оценивают, мы зачастую не в состоянии продемонстрировать свои умения. Из-за свойственной нам глубокой обработки информации поначалу может показаться, что мы не улавливаем смысл происходящего, но со временем мы понимаем и запоминаем больше, чем остальные. Возможно, именно поэтому СЧЛ успешнее изучают языки (хотя в состоянии возбуждения их речь становится менее беглой, чем у других).
Кстати, размышлять о собственных делах и поступках больше, чем о других людях, – не эгоизм. Это означает, что мы, отвечая на вопрос, о чем мы думаем, с меньшей вероятностью упомянем об окружающем мире и с большей – о наших размышлениях и раздумьях. И с той же большей вероятностью скажем, что думаем о других людях.
Наши тела тоже другие. Большинству СЧЛ досталась нервная система, благодаря которой мы:
– эксперты по мелкой моторике;
– умеем хорошо сохранять неподвижность;
– «жаворонки»
