я, но ничего не сказал, потому что пришла моя очередь задавать вопросы:
– А ты сама веришь в Бога? – И, услышав мой вопрос, она воспользовалась своей очередью улыбаться:
– В каком случае вы сочтете меня большей дурочкой – если я скажу: «Верю», или если я скажу: «Нет»?
– Знаете, Петр Александрович, правильно я говорю или не правильно – но это мое мнение. – После этих ее слов мне не оставалось ничего, кроме как дать поручение Всевышнему, рассчитанное на Его гуманизм:
– Суди тебя Бог.
И, пораздумывав о чем-то, Злата сказала:
– Ясно.
Люди делятся на тех, кто верит в Бога, и на тех, кто не верит.
– Да, – соврал я в ответ, потому что прекрасно знал, что люди делятся на тех, с кем ты хотел бы жить в одном подъезде, и на тех, с кем – нет…
…Девушка замолчала.
И это было нелицемерное молчание.
Эта девочка, даже ничего не говоря, умела говорить правду так, словно на свете ничего, кроме правды, не существовало.
Наше время разделило людей.
На тех, кто уверил себя в том, что на свете нет ничего, кроме лжи, и на тех, кто понял, что на свете ничего не может быть, кроме правды.
Их поколение могло сделать только одну ошибку – начать разговаривать со всеми людьми подряд как с умными.
Впрочем, это даже не ошибка.
Это просто отсутствие опыта…
…Потом, через много дней, когда картина была уже давно написана, я, не помню, по какому поводу, вспомнил наш разговор со Златой о Боге и рассказал об этом Грише Керчину; и он поиронизировал:
– Ты бы еще о смертных грехах с ней поговорил.
– Это было ни к чему, – ответил я.
– Почему?
– Потому что в ней не было главного смертного греха.
Смертного греха, не упомянутого в Писании.
– Какого?
– Равнодушия…
…Но наш разговор о неведомом завершился не просто.
Девочка приоткрыла губки и, проведя пальчиком по подбородку, высказала совсем не новую мысль:
– Н-да… В мире очень много непонятного для людей. – И мне пришлось превратить ее моноложное предположение в диалог:
– Да.
Только для разных людей мера непонятного разная.
– Это – для каких людей? – уточнила она; и я ответил на ее не новую мысль – не новым утверждением:
– Для тех, кто хорошо учился в школе, – непонятного меньше…
– …Такие вы молодцы, – Злата переходила от темы к теме так, как переходят реку вброд, не пользуясь мостами со светофорами и шлагбаумами.
Без малейшего перерыва; и это подтверждало то, что она была уверена в том, что говорит.
Но это была не проблема ее поколения.
Такое случалось во все времена:
– Мои предки меня тоже уму-разуму учить любят.
Это нельзя, и это нельзя.
А
