но, какое впечатление она произведет на подобных визитеров. Она не относилась к тем женщинам, что стараются нравиться всем и каждому, а недостатки внешности маскируют с помощью краски и пудры. Полина Сергеевна знала, что она мила и привлекательна, не писаная красавица, но очень обаятельна – ей говорили об этом тысячу раз люди, встречавшиеся в жизни. И в пятьдесят с лишним лет обаяние не исчезло, а перешло в другую стадию, возможно, более ценную. Красивых девушек много, а обаятельных немолодых женщин – единицы, и они знают себе цену. Высшая степень обаяния – присутствие шарма, то есть не просто симпатичное лицо, а неуловимая игра жестов, мимики, выражения глаз, делающая женщину неотразимой. Полина Сергеевна удостаивалась лестного комплимента – женщина с шармом. Никакими красками шарма не нарисовать, никакими прическами и украшениями не создать. Напускной, отрепетированный, актерский шарм превращается в жеманное кривляние. Шарм – подарок природы, он либо есть, либо отсутствует. К Полине Сергеевне природа была благосклонна. Материалистка без компромиссов, Полина Сергеевна считала, что удачной внешностью обязана не абстрактной природе, а конкретным генам предков.
Привычку с утра приводить себя в порядок, независимо от того, планируется ли выход в люди, Полине Сергеевне привил, сам того не подозревая, отец. Он души не чаял в единственной дочери. Ему казалось, что Полиньку – нежную, хрупкую, стеснительную, робкую – затопчут, затюкают, обидят, ранят. Поэтому он часто говорил о самоуважении, которое есть броня. Если человек уверен в себе, если уважает свои принципы, то нападки и агрессия ему не страшны. Поля хорошо усвоила эти уроки и сделала свои выводы. Для девочки-девушки-женщины ухоженность – одна из основ самоуважения, поэтому ее, Полин, облик всегда должен быть безупречен.
В молодости муж, для которого она была прекрасна в любых нарядах, а еще краше без оных, с любой прической, хоть «взрыв на макаронной фабрике», удивлялся тому, что Полинька жертвует драгоценными минутами утреннего сна, чтобы завить волосы и накрасить ресницы.
– Мы ведь на дачу едем, – говорил Олег. – Ты целый день проторчишь на грядках. Думаешь, огурцы и помидоры оценят твой макияж?
– Конечно! – с дурашливой уверенностью заверяла Поля. – Особенно я рассчитываю на успех у цветков мужского типа.
– Я начинаю р-р-ревновать, – рокотал Олег. – Покажешь мне эти мужские цветки, я им пестики оборву. В самом деле, Поля! Охота тебе вставать ни свет ни заря?
Говорить про женское самоуважение было не ко времени и не к месту. Поэтому Поля нашла другие аргументы:
– У каждого человека есть утренний гигиенический ритуал – умыться, зубы почистить. Немытым трубочистам стыд и срам. Мой ритуал несколько длиннее. Кроме того, я ведь… – поводила в воздухе губной помадой Поля, – служу. Да, служу. Тебе, сыну и родине, конечно.
– Родина без твоих кудряшек пропала бы.
– Как всякий служивый человек, ефрейтор, например… Нет, ефрейтор не солидно…
– Генерал, – подсказывал муж.
– Да. Как хороший генерал, я не могу являться на службу с перьями в волосах и в трениках вместо штанов с лампасами.
Потом, если Поля о чем-то просила мужа или поручала что-то сделать и ее просьба не расходилась с его планами, он отвечал: «Так точно, мой генерал! Будет исполнено!»
Полина Сергеевна заканчивала маникюр, покрыла ногти лаком, когда раздался телефонный звонок. Вначале она не поняла, кто говорит.
– Кто-кто? Люся? Простите?
– Полина Сергеевна, я, Люся Камышева. Забыли? Ну, Юся!
– Ты? – ахнула Полина Сергеевна. – Зачем ты? Почему? Что случилось?
– Я приезжаю.
– Приезжаешь? – переспросила Полина Сергеевна. – В каком смысле?
– В смысле самолетом прилетаю.
– Зачем?
– Повидаться и вообще. Хорошо, что у вас телефон старый, а то я ведь ни одного номера не знаю.
«Нормально матери не знать, где обитает ее сын? – подумала Полина Сергеевна. – Господи, еще бы тысячу лет не знала! Чтоб ты провалилась, сгинула! Почему ты не сгинула?»
Полина Сергеевна закашлялась, потому что испугалась, не произнесла ли последний вопрос вслух.
Опасения были напрасны.
– Сеня может меня встретить? – спокойно спросила Юся. – Рейс из Нью-Йорка.
– Арсений в командировке, – зачем-то соврала Полина Сергеевна.
– Сама доберусь. Вы по старому адресу?
– Да.
– Тогда до свидания!
Полина Сергеевна положила трубку. Посмотрела на свои руки – незастывший лак на трех ногтях размазался. Надо перекрашивать.
Господи!
