style="font-size:15px;"> Антисемитизм вместе с национализмом, антикапитализмом и христианской религиозностью[73] стал частью национальной самоидентификации консервативных движений, напуганных ростом капитализма [KARP-SUTCLIFFE].
В Российской империи 1860-х – 1870-х гг.:
Либерализация законодательства о занятости предоставляла евреям возможность вырваться за черту <оседлости>, используя профессиональный фактор. Однако для всего этого требовался определенный уровень образования. После выхода закона о предоставлении права повсеместного жительства в империи лицам с высшим образованием евреи в массовом порядке стали поступать в общеобразовательные гимназии, а затем в ВУЗы. То, что не могли сделать никакие репрессии и специальные образовательные программы для евреев, сделало естественное развитие капитализма и либерализация законодательства в части права жительства для лиц с высшим образованием. Если в 1865 г. еврейские гимназисты составляли 3,3 % всех учащихся, то в 1880 г. – 12 %. Если в 1865 г. во всех российских университетах обучалось 129 евреев (3,2 % всех студентов), то в 1881 г. – 783 (8,8 %). Такой бурный рост <образовательного уровня евреев> встретил сопротивление как со стороны министерства народного образования и местных попечителей учебных округов, так и со стороны руководства еврейских общин. Первые, кроме обычного антисемитизма опасались распространения среди еврейской молодежи революционных веяний и утверждали, что еврейские студенты и учащиеся не поддаются влиянию педагогов. Вторые испытывали влияние проблемы отцов и детей, поскольку образованные дети уезжали за пределы черты и не стремились жить традиционной еврейской жизнью. Более того, многие из них действительно оказались под влиянием модных тогда либеральных и даже революционных течений. Часть вступила в революционные организации «Народная воля», «Земля и воля», «Черный передел» и пр. и уходили в «народ», искренне полагая, что просвещение крестьян и подъем их на освободительную борьбу спасет Отчизну. Эти люди формально не порывали с иудаизмом, но фактически не соблюдали никаких религиозных обрядов, де-факто порвав со своими общинами. ‹…› Развитие капитализма и перемены в хозяйственном укладе еврейского местечка требовали от евреев большей мобильности, выхода из гетто, экономической интеграции в российское общество. Новые экономические условия предоставляли для этого большие возможности [ЭНГЕЛЬ], – и инициативные и хорошо мотивированные представители российского еврейства не преминули ими воспользоваться, что, естественно, не осталось незамеченным в бурлящем от крутых нововведений русском обществе.
По-настоящему «еврейский вопрос» начинает занимать русскую интеллигенцию начиная с 1860-х годов. В этот период еврейское население центральной России, особенно обеих столиц, стремительно растет, увеличивается число ассимилированных евреев, еврейские интеллектуалы и представители еврейского капитала начинают занимать видное место в русском обществе. На первый план выходит
При этом между католиками и протестантами продолжалась ожесточенная грызня.
