артиры, пытаясь справиться с замком. Ирина просила его о подобной помощи с определенной регулярностью, и оставалось только удивляться, почему она до сих пор не сменила замок.
Глядя на спину соседа, Ирина нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Устала. Хотелось быстрей оказаться в уютном полумраке кухни, налить в любимую чашку горячего чая и смаковать обжигающий душистый напиток, отрешенно глядя в окно. А тут замок заело, как назло. И Васильев что-то копается слишком долго.
– Сегодня в церкви был, – словно невзначай произнес сосед, как бы ни к кому не обращаясь. – Как хорошо на душе, будто с Богом поговорил.
Раздраженно дернув плечом, Ирина хмыкнула. Какая церковь? Какой Бог? Ей бы проблемы Васильева. У Ирины вот совершенно нет времени ходить по таким местам.
Ко ли услышав ее недовольное покашливание, то ли почувствовав нервозность Ирины, сосед еще больше ссутулился, пытаясь определенным образом провернуть ключ. Наконец дверь распахнулась.
– Спасибо. С меня причитается. – Ирина произнесла дежурную фразу, вспомнив, что так ни разу не отблагодарила Васильева как следует.
«Завтра куплю ему конфет», – твердо пообещала она себе, направляясь в квартиру.
– Погодите минуту, – немного виновато попросил Васильев и как-то боком, неловко проскользнул в свою дверь.
Затем он вышел и протянул Ирине маленькую картонную иконку.
– Вот в храме батюшка раздавал. А мне почему-то две вручил. Я подумал, может быть, вам, Ирина, пригодится, – сосед улыбнулся быстрой стеснительной улыбкой и шагнул за порог.
Растерянно покрутив картонку в руках, Ирина прошла к себе и уже за чаем, прислонив икону к сахарнице, принялась пристально разглядывать ее. Спаситель, изображенный на бумаге, смотрел на Ирину внимательно и серьезно. И почему-то становилось от этого взгляда тревожно. В семье о вере и вообще религии говорили мало. Иногда только, вздохнув, мама упоминала слова из молитвы. Что-то вроде: «Господи, помоги».
Но Ирина, воспитанная на традициях пионерии и комсомола, отвергающих существование Бога, недовольно отмахивалась или шутила, называя маму «дремучей». Икон в доме не водилось. И этот бумажный образ являлся, по сути, для Ирины первой близкой встречей с неведанным и немного загадочным для нее Господом. В последнее время многие газеты и журналы писали о вере, о чудесах и старцах. Перестройка в политике сыграла свою роль: общество жадно впитывало знания, которые раньше были недоступны. Как правило, Ирина такие публикации в прессе пропускала, но то, что долетало до ее ушей из разговоров сослуживцев, заставляло изумляться, недоумевать и сомневаться.
Сейчас же, чем дольше Ирина всматривалась в лик Спасителя, тем сильнее ей хотелось поговорить с Ним. Потому как многое, что казалось еще вчера благополучием, в этот момент стало неправильным и жалким. Чем объяснить это, Ирина не знала, но сердце подсказывало: это знает Бог.
Тихонько встав, она перенесла икону в спальню и поставила на полку над кроватью. Ей хотелось двигаться неслышно, на цыпочках, она ощущала чье-то незримое присутствие, и сердце стукало и стукало беспокойно. Новое душевное состояние вызывало смятение и даже испуг.
Пытаясь скинуть наваждение, Ирина тряхнула головой.
– Ерунда какая, – сказала громко, зажигая во всех комнатах свет.
Она включила телевизор, полностью погружаясь в сюжет очередного легкомысленного сериала. Даже засмеялась громко над пафосной и неискренней игрой актеров. Потом долго читала перед сном, забыв о глазах Бога и о своем порыве поделиться с Ним сокровенным. Не вспомнила и наутро. Но Ирина не предполагала, что теперь она будет обращаться к Господу как к некоему мерилу своих поступков и начнет чувствовать Его помощь. Не сразу и не вдруг. Спотыкаясь и падая, разбивая коленки в кровь, противясь Божьей воле, пытаясь все сделать по-своему. Но, видимо, не случайно пошел Васильев в тот день в церковь. И не просто так священник дал ему две иконки. А потом сосед выбрал Ирину, чтобы отдать ей одну из них. Нет, не Васильев выбрал. Бог!
Глава 1
Ирина росла удивительно счастливым ребенком. Любящие родители души в ней не чаяли, но не испортили этим девочку. Их любовь и душевная теплота открывали в Ирочке все новые и новые грани: умница, всегда вежливая, воспитанная, увлекающаяся живописью, литературой, имеющая незаурядный музыкальный слух, Ирочка могла легко разговорить собеседника, увлечь своей идеей.
А уж идей у нее было не занимать: веселые игры, домашние постановки, прыжки с крыши деревенского сарая в сугроб. В минуты вдохновения или веселья ее крупное, с большим ртом лицо становилось необычайно привлекательным. Глаза горели, румянец пылал на щеках, а улыбка была такой искренней, что не любить ее было просто невозможно. Светленькой, голубоглазой девчушкой с милыми ямочками на щеках, взлетающей надо лбом волнистой челкой хотелось восторгаться и называть
