за утро. А она вдруг резко переменила тему:
– Послушай, у тебя в номере отличная стиральная машинка! Давай я свое бельишко постираю, а? Ты же не против?
Обалдев от ее практичности, я кивнул.
Она же быстро добавила:
– Только надо будет в магазин заехать – порошочка купить. Ну и винца заодно…
В магазине Александра проявила завидную хозяйственность.
– А можно еще зубную пасту? И отбеливатель закончился… Ой, смотри какой дезодорантик зачетный! Я же возьму, да?..
По направлению к ее дому я пер два громадных пакета, набитых всякой всячиной. Счастливая Александра шествовала рядом, изредка просила остановиться, доставала из сумочки бутылку вина и прикладывалась к горлышку…
К тому моменту я перестал удивляться. Мне просто хотелось огреть ее по голове увесистым пакетом и поскорее вернуться в Москву.
Когда мы добрались до нужного дома, Александре взбрело в голову познакомить меня с мамой. Я собрал волю в кулак и сказал:
– Нет.
– Ты точно не хочешь подняться? Мама блинчиков напечет!
Мне отчаянно хотелось сказать: «Слушай, дура! Ты ни с кем меня не перепутала?! Я не папа твоего ребенка! Я не вернулся из дальнего рейса, и мне совершенно по барабану твои порошки с отбеливателями! Я видел тебя пять раз в жизни и приехал сюда отдохнуть. Так какого черта ты меня грузишь своей мамой и грязным постельным бельем?!»
Однако врожденная интеллигентность не позволила произнести это вслух. И, помотав головой, я принялся ждать…
Ополовиненную бутылку вина Александра уволокла с собой и минут через двадцать вышла из подъезда с тремя здоровыми мешками.
«Долго собирала! – с тоской подумалось мне. – Быстро не отмажусь…»
Сведенными судорогой пальцами я набрал на мобильнике номер местного такси.
– Зачем?! Тут на маршрутке всего десять остановок! – мило щебетала прелестница. А я шаг за шагом переходил от состояния слепой тоски к мраку давящего ужаса.
Загрузив стиральную машинку, Александра потащила меня обедать в кафе. За столиком она продолжала поглощать алкоголь и беспрестанно рассказывала о маме, о проблемах и том, какие мужики сволочи и как они не умеют любить. Правда, в ее голосе сквозили нотки неуверенности, потому что к тому моменту я молчал уже около двух часов.
– Скажи, – наконец спросил я под завершение обеда, – ты нормальная?
В этом кратком, но емком вопросе содержался весь беспросветный кошмар, который окружал меня с раннего утра.
И тут она снова меня удивила, начав надрывно рыдать:
– Стараешься для вас, любишь, ночами не спишь! Никакой отдачи-и-и… Нет мужчин вокруг! Это просто пипец какой-то!..
Заехать ей в глаз мне не позволили личные принципы. Есть несколько принципов, которым я следую всегда. Я не изменю им даже перед строем расстрельной команды. Один
