style="font-size:15px;"> Куда?
Неизвестно.
И Эрик сам отпустил Тира. Сам. Не дожидаясь просьбы. Он подумал, что, может быть, там, где бессильны оказались люди, демон сможет что-то предпринять…
– Вы видели всё, – сказал Оскил, когда они с Эриком вышли в дворцовый парк и оба с наслаждением вдохнули свежий, пахнущий морем воздух. – Я приказал не убирать тела, пока вы их не увидите, нужно было, чтобы вы поняли, кому обещали своё покровительство. Для вашего же блага, ваше величество. Блакрены погибли, потому что дали приют девочке, почти ребёнку, которую Чёрный обесчестил и запугал до полусмерти. Если оставить это убийство безнаказанным, вина за него падёт и на нас с вами.
– На меня, – сказал Эрик. – Я знаю.
Одной из причин, подтолкнувшей его прошлым летом приказать Тиру завести себе женщину, было любопытство. Нормальное для человека желание поиграть с огнём. В данном случае – проверить на лояльность демона. Этот демон называет человека своим хозяином, насколько же далеко простирается его послушание?
В результате, когда случилась беда, Тир первым делом обратился за помощью не к нему и не к старогвардейцам, ни к кому из, казалось бы, близких ему людей. Нет, Тир отправился к светлому князю Мелецкому. Почему? Потому что светлый князь – единственный, кому Тир по-настоящему доверяет. Единственный, кто не пытается мерить его по себе и не распространяет ни на Тира, ни на себя ни один из существующих законов.
Означает ли это, что своему императору Тир верит не до конца?
Снова нет.
В случае с человеком, да, так бы оно и было. Но не в случае с демоном, который, прикажи ему Эрик прекратить поиски сына – тут же их прекратит. Прикажи ему Эрик найти сына и убить – найдёт и убьёт. Есть только два приказа, который Тир откажется выполнять, – приказ умереть за своего императора и приказ приблизиться к горящему огню.
– У фон Рауба был повод убить этих людей, – сказал Эрик, глядя в глаза Оскилу Моряку. – Женщина, которую они скрывали у себя, украла его сына.
Оскил сначала не поверил в то, что услышал. Медленно покачал головой:
– Он не шефанго.
– Я шефанго, – напомнил Эрик.
– Вы видели, что он сделал, ваше величество. Вы не можете с чистой совестью простить ему такое убийство.
– Моя совесть – это моё дело, правитель Оскил. А фон Рауб – мой человек. Я считаю, что он не совершил преступления. Если желаете, я готов выйти против вас на суд чести и перед богами доказать, что Тир фон Рауб действовал в рамках закона и убивал, имея на это право.
Эрик замолчал, предоставляя Оскилу самому додумывать то, что не было сказано.
Он кривил душой. Его ужаснуло это убийство, и дело было не в количестве жертв. Тир надругался над жизнью и над смертью, а заодно и над всем, что есть в людях человеческого. Но… Эрик сам указал ему на этот дом, сам навёл на этих людей. А Тир, несмотря на чудовищность содеянного, ни в чём не отступил от их
