договор без раздумий. Он сказал, что фон Раубу простили бойню в Оскланде и, если уж ему сходят с рук такие преступления, значит, ему никто и ни в чём не станет чинить препятствий. Демон получил индульгенцию на убийства.
А мир, возможно, сошёл с ума.
Яирам готов был рисковать жизнью, спасая Катрин, – это входило в условия договора, – но он не мог рисковать душой. Фон Рауб ведь не зря убивает со столь невероятной жестокостью, он проводит ритуал, отнимает у жертвы не только жизнь, но и душу. Своему хозяину, Сатане, он добычу, может, и не отдаёт – в конце концов, всем известно, что именно на таких условиях Эрик Вальденский согласился его защищать, – но себе забирает, это уж точно. А для жертвы не всё ли равно, кому из демонов достанется душа?
Катрин не винила Яирама и даже не пыталась удержать. Могла бы, наверное. Беременной женщине не так уж сложно заставить людей делать то, что ей нужно. Но если бы Яирам погиб, его смерть легла бы на её совесть, так же как смерть Блакренов. И кто знает, вдруг тень вины за убийства коснулась бы нерождённого младенца. Допускать этого было нельзя. Малышу и так угрожала страшная опасность, и никто не мог спасти его, кроме матери и Бога.
Она укрылась бы в монастыре, но Яирам, перед тем как уйти, отсоветовал ей просить защиты у церкви.
Катрин боялась всё время. Страх менял окраску, становился сильнее, не покидал ни на миг – но всё это время она боялась человека. Человека, которого почти не знала, несмотря на то что в течение полугода была его единственной женщиной и несколько месяцев даже жила с ним в одном доме.
Человека, которого любила.
До сих пор.
А он не был человеком.
И страх Катрин превратился в панический, животный ужас, когда демон пришёл за ней в дом лесничего, господина Скогра. Когда меньше чем за минуту мир перевернулся, и жизнь сломалась, и трое людей, защищавших её, людей, в которых она верила, погибли быстро и страшно.
Катрин не могла забыть, как они с госпожой Скогр пытались спастись, как что есть силы дёргали, тянули на себя дверь. И понимали, что это колдовство, чёрные чары, что дверь не откроется, что они заперты в доме наедине с демоном, который убил всех мужчин и сейчас идёт убивать женщин.
Но из затянувшего коридор холодного облака вышел не демон, а ослепительный ледяной ангел. На белом лице страшно светились алые уголья глаз, волосы сверкали заиндевевшим серебром, кристаллики льда осели на одежде, отчего лётный комбинезон казался ледяной бронёй.
Он должен был умереть – шлейф холода, тянущийся за ним, как крылья, должен был выстудить кровь в его жилах, превратить кости в хрупкое стекло. Но он не умер, его невозможно было убить, в тот момент Катрин поняла это со всей отчётливостью и осознала бесполезность сопротивления, и если бы не Гуго, медленно замерзающий у неё на руках, она сдалась бы. Смерть неизбежна, от рук ли явившегося за ней разгневанного демона или от холода.
Госпожа Скогр стреляла из арбалета, выстрелы
