сын басилевса одрисов Тереса.
Раздался недоуменный выкрик:
– Фракиец?
С места поднялся Феодор.
– Коллегия рекомендует Совету дать Спарадоку гражданство ввиду того, что он назначается Первым архонтом в Пантикапей. Кто не знает, скажу: одрис долго жил в Ольвии и прекрасно понимает политическую обстановку на Боспоре. Лучше, чем он, не найти! Да, мы нарушим закон. Но закон – это мы. Мы решаем, что хорошо для Афин, а что – нет. Боспор – это зерно. Мы же не хотим, чтобы зерновозы плыли в Ионию, а не к нам? Придется снова посылать туда эскадры, погибнут граждане. Давайте сделаем гражданином одного, чтобы сохранить жизнь сотням других. Совет пятисот – это рупор Народного собрания, и если в этом зале принимается решение, то только на благо Афин. Народ нас поддержит!
Зал взорвался аплодисментами.
– Да!
– Согласны!
Феодор с Периклом переглянулись…
На закате опоясывающую агору веревку сняли, ворота общественных зданий, алтарей, храмов были заперты на ключ, после чего от трех холмов – Муз, Нимф и Пникса – во все стороны потянулись ручейки служилого люда. Курчавые мраморные головы строго взирали с герм времен Клисфена и Кимона на бредущих по пыльным улочкам жрецов, магистратов, писарей…
Слившись на Панафинейской дороге в многолюдный поток, горожане направлялись к Священным воротам, за которыми многих ждали двуколки, чтобы развезти по демам. Усталые, но довольные члены Совета обсуждали блестящую речь Первого стратега.
На следующий день камнерезы вкопали перед Пропилеями Акрополя столб с надписью о декрете Перикла снарядить экспедицию на Боспор и принести быка в жертву Аполлону Архагету, покровителю колонизаторов, которая заканчивалась пожеланием: «Счастливой судьбы!»
4
Эскадра Перикла продвигалась вдоль Халкидики. Слева по борту тянулся скалистый и неприветливый берег мыса Нимфейон.
Триеры выстроились в кильватерные колонны, стараясь не отрываться от тихоходных пентеконтер[72] и тяжелых грузовых гиппосов[73]. На этот раз охрана торговых лембов[74], которые изо всех сил поспевали за боевыми кораблями, в задачу моряков не входила. Но пираты при виде афинских вымпелов вытаскивали лодки на берег и бежали в горы, поэтому за купцов можно было не опасаться.
Флагман шел во главе эскадры, вспарывая тараном волны. Вестовой весь день не слезал с марса. Первый стратег лично руководил маневром – место опасное, пятьдесят пять лет назад здесь во время бури разбился флот персидского наварха[75] Мардония. Двадцать тысяч гребцов и солдат пошли на корм рыбам.
Сейчас триерам ничто не угрожало.
Море тихо колыхалось за бортом, швыряя брызги не выше планшира, так что оба кормчих обходились без положенного на вахте бурнуса из бобровых шкур. От обитой красной медью лошадиной головы разбегались буруны. Черные глаза корабля смотрели с лоснящихся от смазки скул за горизонт.
Матросы драили все, что может блестеть.
Пентеконтера – пятидесятивесельное однорядное или двухрядное парусно-гребное судно.
Гиппос – гиппа, гиппогагос, средиземноморский широкий грузовой корабль с палубой, на котором в основном перевозили лошадей.
Лемб – древнегреческое одномачтовое торговое судно.
Наварх – адмирал.
