срезаю маникюрными ножницами и смываю в унитаз.
На кухне мама воркует с Ксю, папа как ни в чем не бывало пьет кофе. А я… я чувствую себя так, словно смотрю на них из какого-то другого, параллельного мира.
Как он может так притворяться…
– Мам, надо поговорить, – произносят мои губы.
Папа замирает. Смотрит на меня в ужасе.
– Что такое? – спрашивает мама с улыбкой. – Будешь овсянку?
Папа встает. Тихо скрипит стул, трескается по швам тишина. Мама отводит взгляд и щекочет Ксю. Сестренка смеется. Что-то внутри меня переполняется, и я не могу, не могу, не могу с этим справиться. Папин взгляд умоляет молчать.
– Вы чего? Опять поругались?
Мы с папой смотрим друг на друга.
– Нет, все хорошо, – медленно говорит он. – Я обещал подвезти Сашку до школы.
Мы идем в коридор, обуваемся. Выходим за дверь, и я опять бегу вниз, перескакиваю через ступеньки, только бы он меня не догнал. Но папа и не пытается. Да и что бы он мог мне сказать? Есть такие поступки, которые не исправить словами.
Ветер на улице пробирает до самых костей. Сентябрь кончается. А вместе с ним и еще что-то важное – только внутри меня.
– Привет! – радостно говорит Каша, выдергивая наушники из ушей. Он ждет у школьных ворот и напоминает дворнягу. Помпон на желтой шапке, как хвост, мечется в разные стороны. Ему явно не терпится что-то мне рассказать.
Я прохожу мимо.
– Ау, Саш, ты чего? – недоуменно кричит он мне вслед. – Какая муха тебя…
Я ускоряю шаг и врезаюсь в кого-то плечом.
– Мацедонская, ты обалдела?
Егор стоит возле лестницы. Коричневая кожаная куртка на нем даже не пытается притворяться новой. Оксана торопливо сбрасывает его руку со своего бедра и отводит глаза. Они оба мне противны.
– С дороги, – цежу я сквозь зубы.
– Чего?
Недоумение превращает лицо Егора в комичную маску. Я, не задерживаясь, взбегаю по лестнице и захожу в школу прежде, чем он успевает очнуться от шока. Чья-то рука ложится мне на плечо. Я разворачиваюсь. Дергаюсь прочь и натягиваю рукава толстовки на пальцы.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Андрей. За спиной у него маячит Лера.
– Не трогай меня.
Я не хочу сейчас знать, что он чувствует. Я вообще ничего ни про кого не хочу знать.
– С тобой что-то не так.
Андрей хватает меня за рукав. Я вырываюсь и толкаю его с такой силой, что кожаная лямка соскальзывает с крепкого плеча, а сумка падает на пол.
– Не трогай! Отстань от меня! Отстаньте все!
– Ты что, больная? – верещит Лера.
Андрей поднимает сумку. Отряхивает ее, закидывает на плечо и прячет руки в карманы.
– Как скажешь, – отрывисто говорит он. А потом уходит, расталкивая плечами зевак. Уходит Лера, уходят все, и я…
Я
