либо завоюют доверие властей и будут делать то, что должны, целиком и полностью, или просто в самое ближайшее время отправятся в концлагерь, а может и прямо в яму. Так что – познакомиться с «герром профессором» надо, и пани Магдалена, польская шлюха с бедрами и ногами Венеры, никуда не денется и ее прекрасные ноги перед ним раздвинет, и всю свою душу ему, ставшему ее хозяином, залогом ее судьбы откроет, и расскажет ему «всё-всё» (оберштурмбаннфюрер смеется мысленно)! А дальше – он посмотрит. Может быть – выведет ее как-то из ситуации или наиболее смягчит ее участь, хотя, если уж где-то будет напечатано «деятельность подполья», сделать это, зачем обманывать себя, будет практически невозможно. В последний момент, когда всё будет прояснено и выстроено, он может быть вообще откажется от затеи – тогда она будет в его полном распоряжении и столько, сколько он захочет. В конечном итоге – она талантливая пианистка, красавица редкая, с ней уж точно не стыдно появиться на самом высоком и избранном по составу сабантуе, и если всё так и будет, и если она не разочарует и удовлетворит его, и станет ему этим дорога, то почему бы в самом деле не начать таскать ее за собой по тем весям, куда его пошлет долг, не помогать ей этим конечно же делать карьеру и как-то выстраивать судьбу? Да у чистокровной немки в сложившихся обстоятельствах не может быть лучшей и более желанной судьбы и перспективы, не говоря у же о польке, дочери народа, у которого особых перспектив в принципе нет! Это будет и благородно, почти по-рыцарски, и гуманно, ведь немецкое сердце, наследник не только великих воинов и королей, но и великих философов, должно уметь быть милосердным. Да, всё так, он потом, через недели две или три, разберется уже, как и что будет. Она целиком в его власти, он сумеет овладеть ею, но постарается сделать это достойно, соблюдая форму, насколько это возможно – из уважения хотя бы если не к ней, шлюхе под евреем, без стыда и чести, а к подаренной ей судьбой редкой красоте. О, польская шлюха, легшая под еврея, с лицом «мадонны» и телом, пробуждающим ярость желания, коммунистка она и подпольщица, или же нет, даже не подозревает, в какой власти у него находится со вчерашнего вечера, еще даже не зная его, навряд ли даже приметив его вчера среди зрителей на концерте! И понимая это, оберштубманнфюрер, во-первых, удивлен самому факту, а кроме того – удивлен той бесконечности возможностей, которую, как оказывается и становится иногда понятным, вмещает в себе слово «власть», внезапному пониманию бесконечной зависимости человека в мире от множественных нитей и связей, и главное – от воли чего-то высшего и стороннего. Вот она – думает, что ее судьба, якобы любимый мужчина, события и планы ближайшего будущего принадлежат ей, а на самом деле – всё это и она сама уже давно принадлежат ему, о существовании которого она скорее всего еще даже не догадывается, и ее планы и судьба будут определены им,