Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
Да, это так, надо быть только чуть более трезвой, циничной и прагматичной. Вся проблема в том, что она не может, ибо это означало бы перестать быть собой, Магдаленой Збигневской, двадцати восьми лет, талантливой пианисткой, как кошка, до рыданий и судорог в руках во время объятий, любящей седеющего и заросшего бородой человека, в котором уже почти невозможно распознать недавнего «неистового профессора», гневливого и разжигающегося и в мыслях, и в дискуссии как вулкан, кажется сжигающего себя дотла порывами, побуждениями, мыслями, творчеством, планами, да чем только нет. Вот он, наклонился как деревенский дед над печкой, заняв весь дверной проем, сует в печь дрова и всё никак не может понять, что ни безопасность, ни красота, ни более-менее свободная от тревог жизнь не нужны ей, если с рядом с ней не будет его, единственного встреченного ею за всю ее двадцативосьмилетнюю жизнь человека и мужчины, который ей был по-настоящему, до конца близок, оказался с нею суть одно. Сколько было вокруг нее с восемнадцати лет мужчин, самых разных и сутью, и возрастом, и судьбами, но неизменно желавших ее общества, вожделевших ее и ее красоту. Что те могут знать о любви и о том, что такое любить и быть любимым! Что может значить любовь, что она может по праву, как судьба, принести в жизнь человека, что вообще любят в человеке! Она не может сейчас не вспоминать об этих мужчинах, бесконечные лица которых всплывают в мыслях, с глубоким и гневным презрением. Сколько было вокруг за многие годы мужчин, сколькие добивались ее, сколькие поначалу ею обладали! Сколькие были бы счастливы, если бы она согласилась сделать их частью своей жизни! Даже связавшись крепко с кем-то, пусть и восторженно привязанным тем или иным образом к ее красоте, но сутью и душой ей не близким, не способным разделить ее в главном, она что – перестала быть одинокой, не стала бы одинокой еще более мучительно, явно и нестерпимо? Разве одиночество не заключает в себе правды, трагической правды? Разве оно может быть преодолено нами произвольно, пусть даже в бесконечных связях с теми, кто по сути нам чужд? Разве близкого себе можно привести в судьбу и жизнь за уши, наколдовать, а не единственно лишь встретить, искав и надеясь, ожидая встречи и молясь об удаче, будучи готовым к одиночеству и стараясь, чтобы не выдержав муки одиночества, не впасть в обольстительные иллюзии, не солгать себе? Разве он не понимает, какой ценой обладает эта их встреча, их чудом состоявшаяся любовь? Как он дорог ей, что она готова сделать и пережить, чтобы сохранить их близость? Да всё он понимает… разве для него это не так же дорого? Ага! Взгляните на этого увальня, как он ее кутает, как он целует ей ноги, прежде чем надеть на них тапочки, как он говорит с ней, делясь самым главным и находя правдивое понимание, в который раз обнаруживая в ней то же по сути, что и он сам, и станет стыдно за сомнения!.. Вот еще, что интересно – желание, которое иногда всё же охватывает их в этом убогом
