Мэрил даже отказывается признать, что он человек – или рхун, как он нас уничижительно величает. Узколобый дурак и предатель!
– Ты сам раньше называл нас рхунами.
– Это было до того, как я узнал вас поближе, – Малькольм потряс пальцем у Рэйта перед носом. – Видишь, я способен внять голосу разума. А он – нет. Ах, Мэрил, мелкий ты хорек! Он знает все на свете, – то есть, он так считает, – да только вот не подозревает, что ничем не лучше любого другого. Я вообще не представляю, как он голову свою находит.
Малькольм продолжал кипеть от злости, уже тише.
– Так ты выяснил, кто его новый хозяин?
– Нет у него хозяина, – ответил Малькольм. – Он выносит горшки в Кайпе и чистит камеры в дьюрингоне. Недоволен переменами и винит меня в том, что я очернил его безупречную репутацию. Не понимаю, на что он жалуется. Он по-прежнему живет в одном из лучших домов в городе, причем заграбастал его себе целиком.
– Тогда кто был с ним в доме?
– Мэрил заявил, что живет один и, мол, я виноват в том, что он теперь изгой.
– Я видел кого-то наверху.
Малькольм недоверчиво взглянул на него.
– Точно? Тогда почему Мэрил мне солгал?
Рэйт пожал плечами.
– Обсудишь с ним в следующий раз, ладно? Нифрон привел нас в отличное место; я не хочу, чтобы нас вышвырнули прочь, прежде чем мы отведаем телятины.
Малькольм просиял.
– Телятину здесь готовят отменно, уж поверь мне.
Глава 4
Совет кинига
Я восхищаюсь Персефоной и горжусь тем, что она была моей подругой. Она, можно сказать, заменила мне мать. А еще она была нашим кинигом. Но этот титул ничего не значил, пока она не встала под куполом и мы не услышали рокот ее голоса.
Нифрон созвал собрание.
Персефона решила, что им нужно переговорить с представителями Алон-Риста, а также обсудить планы с остальными вождями. Нифрон и Персефона правили заставой фрэев всего четыре дня, а уже пронесся шепоток о том, что союз кланов вот-вот распадется. Многие считали, что после взятия Алон-Риста дело сделано и войны не будет. Персефона, Нифрон и вожди кланов пользовались всеобщим уважением, однако люди устали от бездействия и хотели вернуться в свои дома, к женам и детям. Они не понимали того, что для Нифрона было очевидно, и Персефоне предстояло открыть им глаза: война не закончилась. Она даже еще не начиналась. Все, что они сделали – просто немного улучшили свои позиции. Первая битва еще впереди.
Персефона думала, что собрание будет похоже на общий сход в чертоге Далль-Рэна: мужчины соберутся у огня, зажарят барана. Они будут рыгать и требовать еще выпивки, а она, сидя на троне, постарается донести до них свою мысль. Будь ее воля, она велела бы прикатить бочонок пива и развести огонь во внутреннем дворе перед воротами, напротив казарм. Однако собрание созывала не она, а Нифрон.
Правитель Алон-Риста,
