полученные от Варвары Васильевны, «кровоточило сердце». Периодически снова находили минуты сомнения, и ей казалось – это просто чья-то злая шутка, иногда хотелось проснуться и вернуться в тот прошлый мир, который она создавала своими руками на протяжении нескольких лет. Вспоминая поведение мужа, анализируя его, она собирала мозаику воспоминаний и не находила даже повода усомниться в его верности. «Неужели они так умело маскировались все это время? Неужели никто ничего не заметил?».
Она так долго была в каком-то ненарушимо-тихом торжественном покое счастья, что не замечала происходящих с Тимофеем Васильевичем перемен. Бродя весь день в духе озабоченности, она натыкалась на домашних, заглядывала в глаза и искала ответы на свои вопросы. Ей казалось, что каждый должен сейчас своим поведением выдать эту «черную» правду, но все вели себя как обычно и не понимали, что от них хочет услышать барыня.
Вера Алексеевна несколько раз подходила к ней с вопросом «Все ли у нее хорошо, не приболела ли?», но, получая ответы от племянницы, оставалась довольна и покидала ее. Анастасия же в свою очередь смотрела на всех в затуманенном сознании, она не понимала, сколько времени прошло с полученного известия, отказывалась принимать гостей, и последние перестали навещать Летлинских. Приезжала Лапшина, но Анастасия, холодно поздоровавшись с ней, нашла повод удалиться и не желала больше видеть свою подругу, принесшую дурную весть.
Шли дни, похожие один на другой.
Переложив все домашние обязанности на ключницу, а точнее следует сказать, что та сама взяла в свои руки бразды правления после неоднократного обращения к барыне, которая тут же забывала о чем ее спрашивают, и тем более не могла впоследствии дать указаний. Анастасия начала проводить большую часть времени в своей комнате, заканчивая одну вышивку за другой, она не могла излечить недуг, причиной которого явилась подобранная мужем девка, и поэтому пыталась полностью отстраниться от супруга.
Шумно и весело поднимался дом, все хлопотали, суетились, только Анастасия Серафимовна к завтраку выходила бледная, с невыспавшимися глазами. Она ссылалась на головную боль и снова уединялась.
Где ей было найти силы, чтобы продолжать жить, когда судьба обрушила такие испытания? Где взять силы, чтобы продолжать любить, когда муж предает и лжет, изменяет и охладевает? Мысли ее метались, и в борьбе с ними она опустила руки и впала в глухое отчаяние.
Она страдала, и главное, это состояние ничем не привлекало внимания ее мужа, отчего становилось еще хуже на душе. Будучи обманутой женой и стыдясь этого состояния, она совсем прекратила принимать знакомых и сама никуда не выезжала, словно монашка живя в заточении ставшего ей постылым дома. Она пыталась молиться, просила Господа вразумить ее, но никто не приходил ей на помощь.
Затянувшаяся хандра начала раздражать окружающих, и домашние наконец-то проявили внимание к барыне и всячески пытались ей угодить.
Летлинский не хотел видеть происходящих в последние месяцы перемен с
