капельку милосердия и говорить потише? – попросил Саймон. – Не знаю, что там Хантингтон мне подсунул, но оно меня медленно убивает, а ты не помогаешь мне принять мирную кончину.
– Потерпи минутку, дружище, – заявил Хантингтон. – Клянусь могилой моей бабушки, оно поможет.
Громкий хохот Карутерза заполнил комнату. Саймон предположил, что его рассмешил тот факт, что вздорная и сварливая бабушка Хантингтона была жива и здорова.
– Я редко видел, чтобы кто-нибудь взял над тобой верх, Адлер, – заметил Карутерз. – Сколько человек напали на тебя вчера? Пятеро? Шестеро?
Саймон глянул на одного из своих ближайших друзей, Хейдена Уэстфилда. Того единственного, кому он признался, что одним из напавших была женщина, отвлекшая его своим роскошным телом и обещанием раскаяния.
– Да, расскажи-ка нам, сколько мужиков на тебя напали. – Уэстфилд ухмыльнулся.
Саймон прищурился, глядя на Уэстфилда.
– На меня напали два человека.
Карутерз моргнул.
– Всего двое? Ударили тебя, когда ты повернулся спиной, а?
Уэстфилд фыркнул, затем взял утреннюю газету и спрятал за ней ухмылку.
«Проклятье, неужели им всем необходимо говорить так громко?»
Саймон застонал.
– А где была твоя пассия, когда все это происходило? – Карутерз изогнул бровь.
– Вчера я отвез Вивиан на вокзал Виктория. Она отдыхает во Франции.
– Ее решение или твое? – спросил Карутерз.
– Мое. Я велел ей поехать и купить себе в Париже несколько платьев.
– А, вижу, складывается определенная система. Даму перед Вивиан ты тоже отправлял туда перед расставанием. – Хантингтон сел за карточный стол.
Да, та – оперная певица – обладала голосом, от которого могли лопнуть не только барабанные перепонки, но даже стекла в окнах. Саймон вздохнул.
– Когда Вивиан вернется, я, пожалуй, куплю ей красивую побрякушку и покончу с этим.
– И сколько любовниц у тебя получилось в прошлом году? – спросил Уэстфилд, опуская газету.
«Слишком много». В последнее время Саймон испытывал беспокойство. Неудовлетворенность. Словно ему не хватало чего-то, что не могло обеспечить даже богатство.
– Ты что, пишешь мою биографию?
– Нет, просто беспокоюсь за тебя, дружище. Не хочешь, чтобы мы позвали доктора Триммера? – Уэстфилд потер подбородок.
– Почему бы тебе не отправить ухаживать за ним твою прелестную супругу – сестру милосердия? – Карутерз вернулся в свое кресло.
Уэстфилд сердито посмотрел на него.
– Не знаю точно, отчего он стонет – из-за шишки на голове или распухших яиц, но их я Софии осматривать не позволю.
Комната снова взорвалась смехом, и в голове у Саймона застучало сильнее. Он закрыл глаза, молясь о скорой смерти.
Как ему показалось, всего через несколько
