А ведь логика имелась! Какое гигантское количество людей по свету очарованы оперой. Голоса див волшебны и, конечно, несравненны с современным ором и гвалтом, транслируемыми из ящиков. После концерта выходишь иным, более одухотворенным, как будто после общения с ангелами.
Но и это было не все. Если к заговоренной массе добавить особые ингредиенты, например, один миллиграмм сушеной кожи жабы камышевой… Я, как и любой здравомыслящий человек усмехнулась и ужаснулась в этот момент, и Вильма Витольдовна это заметила. Но с абсолютной серьезностью она продолжала разъяснять мне, еще больше углубляясь в анналы разных наук, генетики, геодезии, например, называя еще какие-то понятия, о которых я слыхом не слыхивала, что каждое живущее и жившее на свете существо любого вида и класса являлось и является индивидуумом, то есть абсолютно уникальным. И это не случайность. В генотипе каждого помимо общих черт, есть определенное свойство, отвечающее за ту или иную функцию, которую можно воспроизвести, если знать, как соединиться с ней. Таким образом, не нужно изобретать велосипед, то есть возводить заводы по стали и сплавам, пластику, стеклу, собирать каучук для шин, строить гигантские общежития и столовые, и детские сады для работников и их семей, которые должны будут обслуживать все эти производства. В прошлом да, собственно, а в настоящем Матушки Зимы (не моем явно!) достаточно было лишь придумать генотип и фенотип животного с желаемыми свойствами, функциями и целями, и тот способен был, как велосипед, возить человека. Без каучука и стали, и сплавов, и столовых с мусорными свалками. Питаясь и размножаясь самостоятельно при созданных экоусловиях.
Я так и села.
– То есть живые… дрессированные машины?
– Да. Только сейчас они стали дикими, – добавила Вильма.
– А у кожи жабы камышевой какая функция? – не выдержала я, зная, что не усну, пока не узнаю.
– Конкретно камышевая, словленная в начале лета и весом не более двадвати грамм, то есть юная, обновляет клетки детородных органов. Соотвественно в разных дозах помогает усилить любовь супругов и зачать здоровую девочку, – коротко разложила довольная Вильма Витольдовна, умело раскатывая огромную красивую блестящую массу по деревянному столу.
Со стула я так и не встала. От изумления. Так и сидела с открытым ртом, слушая дальше. А она еще долго на каком-то научном языке рассказывала, как камыши влияют на среду обитания этой чудесной жабы, почему ее генотип стремится… и так далее и так далее, до моего помутнения или прояснения рассудка.
– Поэтому сказки про принца, поцеловавшего и полюбившего жабу – вовсе не сказки. У многих представительниц этого вида кожей выделяется особый яд, вызывающий галлюцинации на сексуальной почве. И они это знают. Те из них, кто остался разумным.
Я сглотнула.
– Дорогая Вильма Витольдовна, мы же не будем сегодня добавлять жабу в хлеб, правда?
– Нет,
