разрядилась без драки.
Есть не хотелось совершенно после ночного пира, но я решил выяснить, какого чёрта сюда припёрся мой бывший друг, похоже, намеревающийся составить мне компанию по пути к гугенотам, для чего пришлось занять место за столом. Молодцы Ногтева, напротив, шумно затребовали мяса и хлеба, эти слова они уже выучили.
– Вижу, наш Ежи прихватил дворянский эскорт. Чувствует себя особой королевской крови?
– Запросто! – со смешком проскрипел Шико. – Сейчас во Франции и так слишком много королей и герцогов. Одним больше, одним меньше, какая к дьяволу разница?
– Позвольте представиться, ваша светлость, – гвардеец разговаривал куда учтивее. – Барон Роже де Фуа.
– Тоже дезертируете в Гасконь?
Молодой человек благородной, но несколько блеклой наружности печально кивнул.
– Королевская служба была не в тягость, пока надо мной не поставили герцога д’Эпернона, королевского миньона, главного любимчика Генриха и главного самодура.
Претензии его были не столь убедительны. Дикие нравы Лувра с бесконечными оргиями, гетеро- и однополым развратом, кровосмешением, пьянством, заговорами, предательством, убийствами, сифилисом и прочими прелестями придворной жизни были широко известны. Скорее поверю – барон счёл, что терпит превратности дворцовой службы, не имея особых перспектив при слабом и неблагодарном короле. Зарабатывать титулы в монаршей постели он был не склонен. Католик, поэтому в свите принца Конде ему делать нечего. Круг гиззаров, приближённых к герцогу, узок и замкнут. Значит – путь ему к веротерпимому и гибкому Наварре.
Понятно. А Шико?
Он предпочёл объясниться в пути, предложив отстать.
– Расскажи сначала, что творится у Наварры. Он метит на парижский престол?
Я зябко поёжился. Мы ещё слишком мало отъехали на юг, чтобы потеплело хоть чуть-чуть.
– Все, кто имеет хоть какие-то шансы на трон, о нём мечтает. Поверь, Шико, если бы в тебе плескалось хоть полкружки благородной крови, ты бы тоже сколачивал армию и доказывал своё происхождение напрямую от Юлия Цезаря или даже Иисуса. Генрих полон надежд и амбиций, но, похоже, его примиренческая позиция между католиками и гугенотами сегодня не самая выгодная. Жители Франции предпочитают крайности – или одних, или других.
– Правильно! Потому что миротворцем и вождём для всей Франции может быть только один человек – законный король. Если он выпустит из тюрем бунтовщиков, помилует Наварру и его сторонников, а заодно уговорит гиззаров придержать лошадей, в стране наступит мир.
– Вряд ли надолго.
– Конечно! – беззаботно согласился мой собеседник.
– Но пока мира нет, идёт война. Ты – человек Лувра. Так какого чёрта едешь со мной?
– Чтобы передать предложение о мире Наварре и принцу Конде. И отправился бы без тебя, в компании Чеховского с его сварливой мадам.
