к слышите меня?
– Вас слышим хорошо.
– Приступайте к проверке систем жизнеобеспечения скафандра. Как поняли меня?
– Вас поняли: приступать к проверке СЖО скафандров. Пару минут. Сейчас заняты.
– Вас понял, – отвечал «Восход-один».
– Проверки скафандров закончены.
– Вас понял. Проверьте отклонения модульной связи.
– Поняли, переключаемся.
Шлюзовые двери пилотируемого космического корабля «Гюйгенс-один» сдвинулись и в кабине остались лишь члены экипажа.
– Модульная связь включена, как слышно? – передал полковник.
– Слышу вас хорошо. Тридцатиминутная готовность. Картинку у вас убираем, появится только после второй ступени. Вас видим хорошо и четко. Как поняли.
– Вас понял. После второй вернутся трансляции.
– Как настроение?
– Настроение бодрое у всех. Чувствуем себя хорошо. К старту готовы.
– Вот и отлично. Все ваши жизненные показатели в норме, – доложили из пункта управления полетом.
Тридцать минут ожидания старта пролетели как две. Японский астрофизик Масуйо, вызвавшаяся следить за “своим детищем”, новым межпланетным ядерно-импульсным двигателем, даже не успела составить попутный отчет в своем журнале, как членам экипажа дали отсчет на старт.
«Промежуточная. Главная. Подъем». С радостным пожеланием экипажа: «В добрый путь!», – сверхтяжелая ракета «Амур-пять» начала отрыв от международного плавучего космодрома, базирующегося сейчас в Восточно-Китайском море.
– Джованни, как самочувствие, приборы показывают повышенное внутричерепное давление. Как слышно?
– Слышу хорошо, – отвечал итальянский инженер-механик, – перегрузки растут.
– Первые отработали, возвращаются. Как поняли.
– Поняли вас. Почти не почувствовали. Машина как и прежде ведет себя хорошо, легкое вращение, – докладывал полковник Рагинин, – картинка появилась, наблюдаем Землю.
– Все как в кино, – подметил инженер.
– На обратном пути увидишь через стекло, – усмехнулся полковник.
Вторые ступени отсоединились и основной, первый пилотируемый корабль к спутнику Сатурна Титан, вышел на орбиту Земли. Приборы, и небольшой подвешенный игрушечный шарик дали понять, что на борту образовалась невесомость.
– «Гюйгенс-один», можете начинать развертку, как слышите? – обратились с Земли к экипажу корабля.
– Начинаем развертку. Слышим вас хорошо, – отчитался полковник и обратился к девушке, – Масуйо, как закончишь развертку первого, доложи.
– Разумеется. Работаю. Минут семь, датчик не показывает, что отсеки закрыты.
– Не критично?
– Нет, с камер видно все в порядке.
– Хорошо ждем. И что ребята, к луне? – радостно спросил полковник у своих двух коллег.
– Вы почему такой довольный? Вам разве не страшно? – ответил вопросом Джованни.
– Страшно, когда только прощаешься со своими. Когда там бегают детишки все веселятся, радуются. Вот тогда мне страшно, не хочу увидеть их в последний раз. А сейчас бояться уже нечего. Техника работает. Мы работаем, – полковник взглянул на встревоженного инженера и добавил. – Привыкнешь ничего.
– “Му́ррда”, – выругался тот, – три года! Три года, ребята! Зачем я на это согласился. Зачем я на это согласился?
– Знаешь, как говорил один космонавт, мой земляк кстати, еще больше пятидесяти лет назад…
– Развертывание завершено, – перебила его Масуйо, – начинаю подготовку к запуску.
– Понял. «Восход-один», как слышите. Развертывание малого двигателя завершено, готовы получить корректировки на «Звено-один».
– Слышим вас хорошо. Корректировки отправлены, – ответили с Земли.
– Орбитальные корректировки загружены, двигатель в стадии нагрева, минутная готовность, – отчитался полковник. – Дак, вот о чем я Джованни… Наш с вами коллега тогда сказал: «Мы живем, пока мы работаем, летаем. На диван лег… И “кирдык”. Так что не надо забываться…».
– Все правильно говорил, – согласилась девушка, испытывая нарастающие перегрузки от запуска первого малого двигателя.
– У меня и на Земле работы хватает, – недовольно возразил итальянец.
– Хватает потому, что задачи тебе ставят. И сейчас твоя задача наладить целый промышленный завод, раз тот не желает отвечать
