будут вести себя в день переворота. Один из свидетелей тех «закулисных» событий, Филипп де Сегюр, потом утверждал, что Жозефина была посвящена во все детали заговора. «Ее рассудительность, ее изящество. Манеры, самообладание, ее остроумие сослужили хорошую службу. Она оправдала возродившуюся веру Бонапарта в нее».
В общем, люди из ближайшего окружения Бонапарта искусно и активно сгоняли «колеблющихся» в лагерь удачливого корсиканца, явно претендовавшего на роль капитана французского государственного корабля. Правда, такие рьяные республиканцы как генералы Журдан, Ожеро, и, отчасти, Бернадотт (он так и не изменил своей излюбленной манере поведения – остался выжидать в стороне от событий), а также, «директора» Гойе с Жаном Муленом воздержались поддержать «генерала Вандемьера» (для них он оставался им всегда), о чем тот потом, естественно, вспомнит.
Ровно через месяц после возвращения во Францию 9—10 ноября 1799 г. (по революционному календарю – 18—19 брюмера VIII-го года революции) Наполеон совершил государственный переворот, при чем в какой-то момент события приняли такой поворот, что ему пришлось прибегнуть к помощи гренадер Лефевра, Леклерка и Мюрата (впрочем, кое-кто из исследователей упоминает и некоторых других генералов из ближайшего окружения «генерала Вандемьера»).
…Одна из наиболее известных интерпретаций тех судьбоносных событий гласит следующее.
В первый день все шло по плану: в своем простом сером егерском мундире и уже ставшей знаменитой треуголке Бонапарт посетил ряд завтраков в офицерских клубах Парижского гарнизона и для страховки уже собирался проинспектировать два его конных полка. Он еще был в Тюильри, когда к нему сумел протиснуться некий Ботто (Ботро) – секретарь того самого Барраса, благодаря близости которого с Жозефиной он был обязан своему стремительному карьерному взлету! Ботто прошептал о том, что Баррас ждет к себе «генерала Вандемьера» для переговоров, но услышал резкую обвинительную речь Наполеона, громко обращенную ко всем собравшимся: «Что вы сделали с Францией, которую я оставил вам в таком блестящем положении? Я вам оставил мир, а нашел войну! Я вам оставил победы, а нашел поражения! Я вам оставил миллионы из Италии, а нашел нищету и хищнические законы! Что вы сделали со ста тысячами французов, которых я знал, моими товарищами по славе? Они мертвы!»
К умело спродюсировавшему его в свое время на пост не только командующего Итальянской армией, но и как своего сменщика в будуаре одной из главных секс-мастериц той богатой на «горизонталок» поры Жозефины де Богарнэ – Баррасу – «рвущийся в бонапарты» корсиканец, естественно, уже не пошел. К нему он отправил мгновенно набравшего силу Талейрана с предложением добровольно написать заявление об отставке. Ходили слухи, что зная запросы Барраса, Бонапарт вроде бы вручил Талейрану то ли миллион, то ли два млн. франков (данные разнятся)
