атаки 45 вражеских эскадронов! Противник превосходил его силы более чем вдвое, но нейевские егеря метко палили из-за построек и изгородей по маршировавшим на них как на параде гренадерским линиям врага.
…Между прочим, прусско-саксонская пехота (повторимся!) все еще воевала по старинке – в традициях Фридриха Великого: батальоны наступали последовательными рядами, как ступени лестницы, каждый ряд шел идеально ровной линией. Именно несокрушимая стойкость считалась их главным преимуществом перед любым врагом. Вот и разряжали их стойкие линии свои мушкеты механически – взвод за взводом, тогда как рассредоточенные французские пехотинцы метким прицельным огнем, косили их словно траву, наносили постоянно редеющим и потому все время смыкавшимся прусским линиям гораздо больший урон…
Неся жестокие потери, прусско-саксонская пехота все же выдавила пехоту Нея из деревни. А когда на каре Нея навалилась еще и огромная масса прусской кавалерии, то многим показалось, что опрометчивая поспешность неразумного забияки Нея грозит гибелью не только его солдатам, но и всему центру французского построения! А ведь последний должен был прикрывать французский центр, но в результате его оголил и, к тому же, сам остался без прикрытия.
Теперь участь зарвавшегося сорвиголовы Нея решалась от того, кто быстрее сманеврирует своими резервами!?
То ли, Гогенлоэ, который все еще пребывал вдали от эпицентра событий в Кляйнромштедте и «выстраивал для себя картину событий» по донесениям ординарцев, зачастую запоздало реагировал на события, поскольку они уже потеряли свою актуальность!? Тем более, что ему, напомним было строго-настрого наказано вышестоящим начальником герцогом Брауншвейгским самому ни в коем случае не атаковать, а ограничиваться лишь прикрытием основных сил прусской армии, уходившей на север – к Ауэрштедту. Вот и стояла строгой неподвижной линией его вышколенная еще со времен Старины Фрица (так уважительно-ласково звали в прусской армии ее полководца-рефоматора, короля Фридриха II Великого), наводившая страх на всю Европу, прусская пехота, причем, под… убийственным французским артобстрелом…, да еще и не один час! А ведь шансы на успех в атаке у них были, например, если бы был нанесен удар по высоте с Криппендорфской мельницей!? Не исключено, что молниеносным ударом можно было бы сбить с позиций вражеских стрелков, а затем обратить их в бегство, пустив вдогонку большую массу вышколенной кавалерии!? Ведь даже временный успех мог повлиять на ход битвы!?
То ли, его визави – «генерал Бонапарт», бывший на линии фронта, лично обозревавший поле боя и вносивший свои коррективы в него из-за поспешной атаки сходу своего не в меру «безбашенного» Нея!?
Находясь вдали от передовой, Гогенлоэ упустил момент, когда между Неем и правым флангом Ланна возник угрожающий всей французской линии разрыв.
